Редакция Елены Шубиной на non/fiction№ 24

Международная книжная ярмарка non/fiction№ 24 прошла с 1 по 5 декабря в Гостином дворе в Москве. Десятки издательств подготовили и провели сотни событий, презентаций книг, творческих встреч и дискуссий. Вспомним, как прошли мероприятия с участием авторов издательства АСТ.

Круглый стол «Человек в истории» — к выходу книги Светланы Шнитман-МакМиллин «Георгий Владимов: бремя рыцарства»

«Георгий Владимов: бремя рыцарства» Светланы Шнитман-МакМиллин — первая полная биография писателя, правозащитника и диссидента Георгия Владимова. Светлана Шнитман-МакМиллин — филолог, славист и писатель. Её новая книга — это роман-биография и роман-эпопея о личности и об эпохе, в которой эта личность формировалась, боролась и побеждала.

В круглом столе вместе с автором биографии приняли участие литературный критик и писательница Наталья Иванова, а также издатель и литературовед Елена Шубина. Участники дискуссии обсудили, как соотносятся частная судьба и обстоятельства времени.

Елена Шубина:

Бывают разные типы биографий. Бывают сухие документальные, а бывают беллетризованные биографии в формате романа — в таких случаях книги читаются очень интересно, и это ярко прослеживается и в данной биографии Владимова. Но при этом вся книга Светланы основана на реальных фактах, подтвержденных документами.

Эта книга читается с серьезной интригой. Удивительно интересно узнать, как же история жизни Владимова и его текстов развивается и заканчивается.

Наталья Иванова:

Жизнь и судьба писателя такого сильного, как Владимов, безусловно достойны романа документального — цельной биографии, а не только статей.

Переход Владимова в классики уже завершился. И книга Светланы обозначила этот переход окончательно — как нерукотворный памятник Владимову.

Светлана постаралась соединить литературные сюжеты с человеческой судьбой Владимова, потому что из‑за непростых отношений Владимова с властью в его жизни были вопросы, которые не могли быть решены лишь литературой.

Симонов оказал влияние на Владимова как на редактора. Твардовский — как на писателя.

У Достоевского есть высказывание: «Жить — это делать произведение из самого себя». Судьба писателя и становится его книгой. И у Светланы получилось это показать на примере всей жизни Владимова.

В жизни Владимова счастливые события были неразрывно переплетены с трагическими. И одно без другого в жизни не бывает. Счастье — это всегда наполовину несчастье.

Светлана Шнитман‑МакМиллин:

Владимов иногда приезжал к нам в Лондон, мы много общались. Я делала записи наших разговоров, и это был начальный вариант, на котором и основана биография. Писать я её начала уже после смерти Владимова. Процесс шел тяжело, затем после десятилетнего перерыва в работе я вернулась к биографии в 2017 году и поняла, что я хочу написать совсем другую книгу о Владимове. В изначальном варианте не было автора, не было живого человека. И тогда я решила писать другую биографию, пусть и в обход каких‑то академических канонов.

В биографии Владимова поражает личная вовлеченность в нашу общую историю. В его жизни были все основные вехи эпохи — он пережил без преувеличений всё.

Часто мы становимся беспомощными свидетелями исторической трагедии. Но нечасто встречаются люди, считающие, что их личный долг — это влиять на историю, своим творчеством воссоздавать другой облик истории.

Владимов восставал против палачей и палачества. И я уверена, что Владимов войдет в историю как заслуживающая того выдающаяся личность.

Во Владимове была серьезность в отношении всего. Если слово сказано, то на него нужно ответить. И ситуация с Богомоловым была для него горькой, проблемной и серьезной.

Презентация серии «Предметы культа» — к выходу нового издания книг Андрея Битова и Юрия Казакова

В «Редакции Елены Шубиной» вышли новые издания произведений классиков русской прозы Андрея Битова («Пушкинский дом», «Обоснованная ревность») и Юрия Казакова («Долгие крики»). Елена Шубина, фотограф Юрий Бродский, Юрий Рост, Алексей Варламов и сценарист Ася Гусева представили книги, обсудили творчество писателей и рассказали, как правильно читать прозу Битова и Казакова сегодня.

Андрей Битов — прозаик, эссеист, публицист, киносценарист, поэт, классик русского постмодернизма, который вместе с Веничкой Ерофееевым и Эдуардом Лимоновым стоял у истоков этого направления в России. «Пушкинский дом» был написан Андреем Битовым в 1964 году как первый антиучебник по литературе и быстро стал культовой книгой целого поколения.

Юрий Павлович Казаков — классик русской литературы ХХ века. Его справедливо называли писателем Русского Севера, атмосферные и душевные рассказы Юрия Казакова любит уже несколько поколений читателей, его тексты неоднократно экранизировались.

Елена Шубина:

Серия называется «Предметы культа», и в ней собраны особенные имена и лица. Мне захотелось привлечь внимание к 70-80м годам, к писателям «золотого фонда». Их уже при жизни называли классиками.

«Обоснованная ревность» — это сборник короткой прозы, которую составлял сам Андрей Битов.

Казакова высоко ценил Бунин. Это был классический новеллист.

Мой издательский принцип такой: если я вижу, что достойных книг нет или их мало, то я считаю, что их нужно переиздавать и напоминать широкой публике о выдающихся авторах, которых стали забывать.

Юрий Бродский:

Мы познакомились, когда Андрею Битову было чуть больше сорока. Он был в хорошей физической форме, был неприхотлив в еде и условиях для сна или отдыха. Мог заснуть на деревянной двери, уложенной на четыре шины. Андрей умел терпеть и никогда не жаловался.

Юрий Рост:

Мы стали быстро забывать выдающихся деятелей культуры — страшное вымывание наблюдается сейчас в обществе. И прекрасно, что такие ценные книги Битова и Казакова переиздаются.

Битов останется в этой культуре, потому что он её и создавал.

Битов любил Пушкина, искренне любил и знал его. И мне было всегда интересно, что было бы, если бы они встретились в одно время. Для меня лично Пушкин и Битов — это два самых умных представителя своей эпохи.

Этих двух книг («Обоснованная ревность» и «Пушкинский дом») достаточно, чтобы познакомиться с Битовым и узнать, каким человеком он был и что писал.

Алексей Варламов:

В детстве Юрия Казакова испугала собака, и он начал заикаться. И в итоге писать для него с самого детства было проще, чем говорить. Для него всегда было важно описывать мир вокруг и показывать его читателям.

Стать настоящим писателем, не прочитав Битова и Казакова, невозможно.

В Казакове была некая религиозность художника. У него есть интересная статья о мужестве писателя. В ней Казаков пишет о «кредо писателя». Что писатель всегда одинок перед листком бумаги, и никто не может ему помочь. Все написанные книги мира против него. Писатель всегда должен преодолеть пустое пространство.

Казаков, как и Битов, это писатели сами по себе — индивидуальности и иноходцы, которые ходили своими путями в литературе. И благодаря внутреннему духу свободы они и творили. Уроки Битова и Казакова — это уроки свободы.

Ася Гусева:

Мне повезло быть знакомой с Битовым. Он позвал меня поработать над последней книгой по Пушкину. Я расшифровывала записи. А потом сняли фильм «Побег».

Огромная радость, что выходят все эти книги. Это некий камертон. Мы сейчас не можем похвастаться такими авторами, но надеемся, что они обязательно вырастут.

Дмитрий Воденников. Презентация новой книги «Бессмертная стрекоза»

Дмитрий Воденников — известный поэт и прозаик, финалист премий Андрея Белого и «Антибукер», лауреат премии «Книга года-2019», ведущий программы «Поэтический минимум» на «Радио „Культура“», а также автор книг «Воденников в прозе», «Сны о Чуне» и «Приснившиеся люди» и многих других.

«Бессмертная стрекоза» — сборник эссе, в которых автор приглашает читателей поговорить и послушать поэтов Серебряного века и наших современников. Это удивительное сочетание воспоминаний, случайных фактов, нечаянных наблюдений и поэтических текстов. Обрывки стихотворений и фраз из дневников перемежаются с публикациями в соцсетях. Получилась своеобразная и остроумная беседа обо всём и сразу. Истории расположены не в хронологическом порядке, а в эмоциональном.

Дмитрий Воденников:

Название «Бессмертная стрекоза» довольно точное, потому что фасеточный глаз стрекозы способен увидеть больше, чем взгляд человека.

Русская литература всегда учила нас состраданию и попытке встать на позицию уязвимого существа.

Наша задача — дать имена той жизни, что у нас есть.

Бессмертная стрекоза — это победившая стрекоза. Она не будет всегда. И говоря про бессмертное, мне бы хотелось сказать, как же можно победить.

Презентация нового издания книги Романа Сенчина «Елтышевы»

Роман Сенчин — лауреат «Большой книги», «Ясной поляны», обладатель премии Правительства Российской Федерации в области культуры. Его романы и сборники не раз попадали в шорт-листы престижных литературных премий.

Сегодня Роман представил новое издание своего легендарного романа о закономерном и болезненном угасании русской деревни. «Елтышевы» — семейная сага на фоне далеко не пасторальной российской глубинки. Это концентрированные «Сто лет одиночества», лишенные мифологизма и надежды.

Модератором встречи выступила литературный критик и эссеист Валерия Пустовая.

Роман Сенчин:

Когда я перечитывал книгу спустя много лет, я думал, что это может кого‑то сберечь, поддержать, потому что мы зачастую поддерживаемся какой‑то чужой бедой, чтобы не повторить её, обойти ямы, которые перед нами жизнь выкапывает.

Писать я начал в школе, потому что не хотел делать домашнее задание. Сначала мне нравилось дописывать известные романы. Потом начал обращать внимание на разные случаи во дворе. Всё сюжеты мои берутся из жизни.

Взрослые Елтышевы и старший сын обожжены девяностыми годами. Это жертвы довольно непростого, тяжёлого, даже шокирующего времени.

Валерия Пустовая:

Я обнаружила, что именно в 2002 году, 20 лет назад, главный герой «Елтышевых» вышел на свое роковое дежурство. Ровно 20 лет назад рок завладел семьёй Елтышевых. Это, действительно, потрясающее совпадение.

Роман показывает многослойную обречённость: социальную, государственную, человеческую. Каждый человек приходит к кризису смысла. И Елтышевых убило то, что им незачем стало жить.

Роман остаётся черной точкой, к которой хочется возвращаться и искать в ней росток света и надежды.

Творческая встреча «Любовь и нелюбовь: поколенческая травма в романах Веры Богдановой». Модератор Наталья Ломыкина

Вера Богданова — писатель, литературный обозреватель «Афиша Daily» и переводчик, финалист премий «Национальный бестселлер» и «Лицей». Её романы посвящены теме травмы, последствиям и способам её преодоления.

Модератором встречи выступила Наталья Ломыкина — литературный критик, книжный обозреватель Forbes. Участники творческого вечера попытались найти ответ на вопрос: «Почему целые поколения испытывают на себе разрушительную силу нелюбви, и что можно этому противопоставить?»

В ходе разговора о любви произошла главная сенсация ярмарки: прямо во время презентации писатель Рагим Джафаров сделал Вере Богдановой предложение. Вера ответила «Да».

Вера Богданова:

Я всегда говорю, что всем нам в помощь психотерапевт — чтобы бороться с нелюбовью к себе. В каждом из нас есть какая‑то недолюбленность, и в поколении 90‑х это прослеживалось особенно. Ведь наши родители были заняты, по сути, выживанием, оттого у детей и появилось чувство недолюбленности, которое тянется во взрослую жизнь из детства. Но все же мы должны уметь полюбить себя сейчас. Ведь если не полюбишь себя, никто не полюбит.

Мне близки все трое главных героев «Сезона отравленных плодов». Из «Павла Чжана» мой любимый герой — Игорь.

Всегда есть тихий голосок внутри тебя, комплекс самозванца, что ты не такой уж умный, что король‑то голый.

Тяжело пойти на развод, когда кажется, что вроде же вот оно — есть благополучие, но при этом есть и нелюбовь уже. И нужно набраться сил и увидеть, что благополучие внутри пустое.

Даша — это, наверное, я в подростковом возрасте, да и, наверное, все мы.

Когда человек идет к психотерапевту, он делает взрослый осознанный выбор и спасает себя от пагубных зависимостей, которые бы возникли в будущем, если бы он побоялся разобраться в своих проблемах.

Я верю, что любовь может спасти. И каждого из героев «Сезона отравленных плодов» спасает именно любовь. Любовь — это двигатель, топливо.

Изначально в «Сезоне отравленных плодов» была плохая концовка — герои садятся в тот роковой троллейбус. Но затем я задумалась, а что же я такое написала в итоге — что хотела этим сказать, убив своих героев? Что нет надежды и нет смысла нам всем стараться и жить? Так не пойдет, оттого и переписала концовку в счастливый финал.

Я очень люблю и свой родной город, и свою страну. И дом Жени и Ильи — это дом, который построил мой прадедушка. И когда я туда приезжаю, я чувствую, что здесь мои корни, здесь жили поколения и поколения до меня. И без этих корней я попросту засохну и буду увядать.

Когда я пишу, я на время процесса так или иначе эмоционально сливаюсь с героем: если он плачет, и я могу всплакнуть. Если герой в депрессии, то и я в итоге четыре месяца в таком же состоянии. Но когда книга окончена, всё это отпускает меня.

Я уже вижу, что в поколении 20‑летних есть самостоятельность и умение принимать решения. Эту свободу мысли и действий, мне кажется, у них никак не отнять.

«Сезон отравленных плодов» максимально автобиографичен. Например, истории 95‑го года абсолютно реальны, теракт на Рижской — я была его свидетелем. И меня поразило, как люди среагировали на дым, вой и скорые —люди посмотрели и отвернулись. Не было шока и страха, было лишь отупение, когда страх становится фоновым — и ты не чувствуешь страха.

Мне кажется, писатели не предсказывают, а просто ловят атмосферу, которая витает в воздухе. А затем писатели перерабатывают это в художественный образ.

Чтобы быть писателем, нужно быть и интровертом, и экстравертом. А еще необходимо быть эмпатом, чтобы уметь общаться с людьми. Я себя считаю интровертом, который научился быть экстравертом.

У меня уже есть и план, и поэпизодник на будущий третий роман. Займет процесс года два, торопиться я не буду. Но ничего оптимистичного не гарантирую.

Жизнь как сон, или Фантастическое допущение в современной русской прозе. Дискуссия Елены Долгопят и Дмитрия Данилова. Модератор Клариса Пульсон

Елена Долгопят — прозаик и сценарист, хранитель рукописного отдела Музея кино. Её новая книга «Хроники забытых сновидений» — сборник малой прозы, в которой сновидения органично дополняют реальность, а образы из классики кино соседствуют с личными историями из жизни автора.

Дмитрий Данилов — драматург («Человек из Подольска»), прозаик («Описание города», «Есть вещи поважнее футбола», «Горизонтальное положение»), поэт. Лауреат премий «Ясная Поляна» и «Книга года» за роман «Саша, привет!» — философскую антиутопию, пугающую в своей обыденности.

Клариса Пульсон — литературный критик, автор и ведущая проекта «Книги моей жизни». Лауреат премии «Ревизор».

Участники дискуссии обсудили, как вымысел дополняет реальность в современной прозе. Писатели Елена Долгопят и Дмитрий Данилов поделились своими секретами художественного преображения действительности и представили новые книги.

Елена Долгопят:

У Димы нет фантастического допущения, как мне кажется. Это просто абсурд реальности в сгущённом её проявлении. А у меня действительно бывают фантастические допущения в сюжетах.

Мне всего хватает в реальности реальном мире, но трудно жить без сказки об иной реальности. Я сама большой фанат сериалов, которые уводят нас ненадолго в другой мир. Приятно, когда вдали зажигается свет — это и есть выстроенная сценаристам и писателями реальность, которая помогает пережить то плохое, что случается с вами в жизни.

Бывают какие‑то фантастические элементы в книгах о реальности. Но если фантастика книгу организует целиком — то это совершенно другое.

«Сон наяву» — это когда вы, например, сидите перед экраном и смотрите кино.

Сон — это тоже часть реальности, просто эта реальность нематериальная.

Дмитрий Данилов:

Видеть в реальности какие‑то третьи слои — это и есть писательское придумывание. Я пытаюсь всего лишь описывать реальность, но порой в процессе описания хочется поддеть эти вторые, третьи слои, и для этого писатель и использует инструмент фантазирования.

Мы, писатели, реальность не придумываем — просто смотрим на неё под другим углом.

В фантастике главный привлекающий элемент — это принципиально иные миры о других существах или о привычных людях, но в отдаленном будущем.

Я люблю, когда у моих произведений много трактовок. Если читатель увидел что‑то в моих книгах такое, что я не задумывал — то я буду только рад.

Я пока новую книгу не планирую, крупной идеи, увы, пока нет. Но будет идея — будет и книга.

Клариса Пульсон:

Я очень люблю высказывание: «В реальности всё не так, как на самом деле».

В нашей реальности всё так многообразно, что иногда кажется, что и фантазия не нужна.

Я сама люблю фантастику, но часто слышу вопрос: «А как можно читать о том, чего нет?» И я люблю отвечать, что в моем понимании возможно всё.

Почему иногда писатели придумывают нереальную обыденность и выстраивают свои фантастические сюжеты? Это дар или творческий дефект? Очень спорная тема.

Ася Володина, Вера Богданова, Полина Бояркина. Дискуссия «Между 90-ми и современностью. Проза нового поколения». Встреча приурочена к выходу книги Аси Володиной «Протагонист»

Ася Володина — кандидат филологических наук, преподаватель и переводчик. Её новая книга «Протагонист» — классический «университетский роман», академическая трагедия, где мощный психологический пласт вплетён в нелийнейный сюжет и экспериментальную форму нарратива. Время действия книги — постковидная Москва и Тольятти девяностых.

Вера Богданова — писатель, литературный обозреватель «Афиша Daily» и переводчик, финалист премий «Национальный бестселлер» и «Лицей», автор романов «Павел Чжан и прочие речные твари» и «Сезон отравленных плодов».

Полина Бояркина — литературовед, главный редактор журнала «Прочтение».

Модератором беседы выступил Максим Мамлыга — книжный обозреватель журнала «Правила жизни».

Участники дискуссии обсудили главные тенденции в современной прозе и то, как литература отражает события последних десятилетий.

Максим Мамлыга:

Как человеку со стороны, мне кажется нормальным деление на авторов тех или иных поколений. Но изнутри у авторов могут отсутствовать такие поколенческие рамки.

Ася Володина:

Когда ты пишешь, ты не думаешь, что будешь голосом поколения и выражать интересы и страхи некого класса.

Когда ты пишешь, ты неизменно берешь из своей жизни какие-то части и целые схемы, унаследованные через какое-то однотипное воспитание. Так и получилось, что я, человек, рожденный в 91-ом году, пишу про себя и, соответственно, пишу что-то близкое всему поколению 90-х.

Я вижу некое раздражение в публике насчет не столько фактов, которые написаны в книгах о 90‑х, а насчет того, как именно такие факты описаны, с помощью каких приемов и с каких ракурсов.

Маргинализация, помесь «всего и вся» в 90‑е рождала какое‑то странное социальное смешение, когда люди из одних слоев оказываются связаны с совершенно чужеродными выходцами из других кругов.

Насилие зачастую романизировалось в 90‑х. Но ничего красивого в насилии в бытовых ситуациях нет.

Мне кажется, деление на поколения нужно сдвигать на десять лет вперед. То есть миллениалы на западе — это наши зумеры.

Жанр Dark academy вырос из «Тайной истории» Донны Тартт и «Общества мёртвых поэтов».

Вера Богданова:

Когда я пишу, у меня совершенно нет представления, для какой прослойки или категории я пишу. Нет установки создать нечто для таких женщин‑ровесниц, работающих в офисе.

Старшее поколение любит говорить, что в 90‑е всё было хорошо — есть вообще такая тенденция отрицать прошлое и желание смотреть на 90‑е в приятном оптимистичном свете. Но мне в своих книгах хотелось написать правду про хаос выживания, который в те годы так или иначе царил.

Из‑за терактов было впечатление уязвимости и неуверенности у людей. Но при этом нужно было как‑то продолжать жить и двигаться дальше. И в итоге было странное ощущение, когда по телевизору говорят о трагичных событиях, взрывах и терактах, а потом ты возвращался к своим маленьким или большим личным проблемам. И приходилось игнорировать какие‑то трагичные вещи, чтобы попросту жить дальше.

Литература о травме — это давно тянущаяся общемировая тенденция, а не излюбленная тема молодых авторов.

Поколение 90‑х пытается найти стабильность и комфортность, и старается не повторять ошибок своих родителей.

Героиня моего романа «Сезон отравленных плодов» Женя старается всегда быть удобной, пытается завоевать любовь, никогда не говорит «нет». Даже в плохом к себе отношении Женя видит свою вину. А у героини Даши другая стратегия: она как боец выживает и ищет агрессию в жизни — что, увы, и приводит её к мужчине, который её бьёт.

В России живут не такие миллениалы, как на западе. 90‑е у них были другие — оттого и книги другие, с героями которых трудно себя идентифицировать.

Психолог дает инструменты для изучения себя, а не волшебную пилюлю, которая всё исправит. Нужно постоянно спрашивать себя: «А зачем я это делаю?» Осознанное поведение всем нам в помощь.

Полина Бояркина:

«Проза детей 90‑х» — такая формулировка попадает ко мне первый раз, раньше использовалась просто формулировка проза 30‑летних, но это всё условно. Так или иначе, особенность этих текстов заключается в том, что авторы поколения 90‑х все очень друг на друга непохожи. В прошлых веках и у старших поколений была некая установка, что литература имеет какую‑то унифицированную функцию или установку. А сейчас авторы пишут по‑разному и в итоге попадают в узкие сегменты аудитории.

Все эти книги, как мне кажется, объединяет идея, что герои что‑то кому‑то должны.

Среди прослеживающихся одинаковых тем и мотивов помимо медиа‑форматов, которые каждый из поколения 90‑х мог наблюдать, это резкое расслоение на бедных и богатых, неудовлетворенность жизнью, вечные попытки где‑то заработать ещё денег, попытки уехать из провинции любыми способами.

Неприятие к насилию — это естественная вещь. В 90‑е ещё было и стремление к какой‑то упорядоченности наперекор беспорядочному насилию.

Мы дети 90‑х оказались на неком переломе эпох. В итоге мы тащим груз прошлого, не можем его сбросить, и при этом пытаемся запрыгнуть на стремительно уплывающий пароход будущего.

У всех нас есть свой бэкграунд, который формирует нашу личность. И мы учимся как‑то с ним работать и жить дальше.

Презентация нового романа Евгения Водолазкина «Чагин». Модератор Клариса Пульсон

Евгений Водолазкин — автор романов «Лавр», «Авиатор», «Соловьёв и Ларионов», «Брисбен», «Оправдание Острова», сборников короткой прозы «Идти бестрепетно» и «Инструмент языка», лауреат премий «Большая книга», «Ясная Поляна» и «Книга года». Его книги переведены на многие языки.

Исидор Чагин может запомнить текст любой сложности и хранить его в памяти как угодно долго. Феноменальные способности становятся для героя тяжким испытанием, ведь Чагин лишен простой человеческой радости — забывать. Всё, к чему он ни прикасается, становится для него в буквальном смысле незабываемым.

На презентации Евгений Водолазкин представил свой новый роман и рассказал, почему всякий великий дар — это нарушение гармонии, а памяти необходимо забвение.

Евгений Водолазкин:

Роман неслучайно назван именем человека. Это не философичный роман, а книга, где описан портрет живого человека с феноменальными способностями.

Память существует в паре с забвением — как слово существует в паре с молчанием.

Чагин не умеет забывать, и для него это большая трагедия. В частности, он не может забыть одно событие, когда его попросту предали — и это влияет на его жизнь.

Просто забыть событие, выкинуть из памяти — это не то забвение, а котором я говорю. Если человек будет просто забывать, он будет лишен опыта. А забыть в смысле покаяния — вот чего по своей природе лишён Чагин.

Я считаю, что о многих вещах нужно говорить с улыбкой. А когда человек пишет с пафосом, в этом есть фальшь. Если хочешь что‑то выразить, сделай это с улыбкой.

Мы недооцениваем вымысел и миф, который во многом определяет нашу жизнь.

Я хотел заставить читателей подумать, что такое с их точки зрения миф, и какова на самом деле правда? Ведь правда чудеснее вымысла, как и в романе «Чагин».

Шлиман был фанатом Трои и ошибочно думал, что можно найти Трою по мифу Илиады. Шлиман вел свои раскопки и умел мечтать. Он появился в романе рядом с Чагином сразу. Потому что я давно хотел написать о Шлимане, и он прекрасно подходил на роль двойника Чагина.

Только страдавший человек способен оценить чужое страдание и быть милосердным. Так дети часто бывают жестокими, и это не их вина, ведь они еще не страдали.

Страдание одухотворяет Чагина, плавит его и создает из него нечто другое. И в конце он пишет свою биографию — миф замещает реальность.

Если человек по‑настоящему раскаялся, он может забыть.

Дмитрий Захаров. Презентация нового романа «Комитет охраны мостов». Специальный гость — Максим Мамлыга. Модератор Полина Бояркина

Дмитрий Захаров — автор романов «Средняя Эдда» и «Кластер», финалист премии «Новые горизонты». Работал корреспондентом и редактором ИД «Коммерсантъ». Полина Бояркина — литературовед, главный редактор журнала «Прочтение». Максим Мамлыга — книжный обозреватель журнала «Правила жизни».

Участники встречи обсудили скрытые смыслы, яркие образы и тематику нового романа Дмитрия Захарова. «Комитет охраны мостов» — это актуальный социально-психологический триллер о Сибири, современной, настоящей и совершенно не похожей на привычный фольклорный образ.

Дмитрий Захаров:

Мой роман всё-таки про то, что надежда есть.

В романе есть вставки, которые описывают участников Комитета в псевдодокументальном ключе — выдержки из газет, протоколы допросов. И хоть события и лица полностью вымышленные, некоторые эпизоды романа вдохновлены реальными событиями.

Зимний Прокурор — персонаж северных легенд, и он изображен на обложке. И одна из групп персонажей считает, что именно Зимний Прокурор замешан во всех этих событиях.

«Канское дело» про некоторые события в городе Канске стало одним из побуждающих мотивов для написания этой книги.

Древнее зло в этом романе обозначено синим мёртвым светом и синими людьми. И вообще «синей нитью» проходит тема такого зла через весь роман.

В моём романе «Кластер» фантастический элемент очень яркий. В «Средней Эдде» есть сильный акцент на мистику. А «Комитет» вполне можно прочитать как мистический роман, но это будет непросто. И вообще читатель может выбрать объяснение по своему усмотрению.

В «Комитете» я попытался взглянуть на ситуацию с разных сторон, ведь иногда нам это трудно даётся.

Я глубоко убежден, что если бы книги кого-либо к чему-то призывали, то ничего хорошего бы у нас не было. Моя книга — история травматическая для части общества. И «Комитет» может помочь проработать эту травму и пережить эту ситуацию вместе с героями.

Максим Мамлыга:

Это очень яркая книга, очень динамичная. Правда, после прочтения хочется упасть в бездну отчаяния, а потом возродиться. Но эта книга не об отчаянии, а о надежде. Хотя мне кажется, что по этой линии читатели и разделятся.

В книге чувствуется работа над событиями недавнего прошлого. Есть явная географическая привязка к Сибири, и была выполнена большая работа по выставлению географических меток, с которой Дмитрий справился блестяще.

Все необходимые компоненты хорошего романа о современности здесь есть. И на мой вкус книга написана очень хорошо.

Если по этой книге когда-нибудь снимут кино, то финальная сцена и потрясающая игра света, описанная в тексте Дмитрия, будут внесены в учебники и книги по кинематографу.

Иногда выбор у людей один: либо сойти с ума, либо поверить в фантастическое.

Я бы не стал говорить, что роман призывает кого-либо к каким-то действиям. Это роман идеально подходит для того, чтобы отрефлексировать опыт, который у кого-то есть. Эта книга позволяет понять, сошли мы с ума или нет.

Дмитрий отлично умеет описывать механику систем — что в «Средней Эдде», что в «Комитете охраны мостов».

Полина Бояркина:

У меня при чтении романа было чувство, что всё происходит очень быстро. Ты не сразу попадаешь в ритм текста, но когда попадаешь, то мчишься вперед.

Линза между реальностью и художественным текстом в «Комитете охраны мостов» очень прозрачна, а смыслы хорошо считываются.

Презентация книги Михаила Визеля «Создатель. Жизнь и приключения Антона Носика, отца Рунета, трикстера, блогера и первопроходца, с описанием трёх эпох Интернета в России»

Михаил Визель — журналист, шеф-редактор портала «Год литературы», переводчик с итальянского и английского. Его новая книга — это первое жизнеописание человека, который сформировал облик современного русскоязычного интернета.

Антон Носик — знаменитый медиаменеджер, блогер и общественный деятель. Он всё время создавал что-то новое. Вся повседневная деятельность Антона Носика была — по Маяковскому — «ездой в незнаемое», он всё время проверял: а так — можно? а что будет, если так?..

Михаил Визель, рассказывая об Антоне Носике, пишет биографию гения, который был нашим современником. Как появился интернет? Кто сделал первый сайт и написал первую новость? И кто научил нас пользоваться поисковиками и блогами?

Модератор презентации — Дмитрий Захаров.

Михаил Визель:

В Москве невозможно найти журналиста, который не имел бы отношения к Антону Носику.

Если раньше я считал, что Антон Носик — это зеркало интернета, то теперь я считаю, что он «зиккурат», и что уже закончилась эпоха. И теперь мы должны её обсудить.

Я бы назвал Антона «коммуникатором» — медиатором, умевшим сводить людей одним кликом. Это качество дало толчок другим его качествам: памяти, эрудиции и умению написать звонкий и прочный текст.

Что перешло от Антона в Рунет? Невероятная глубина, интеллектуализм. Когда я приехал в Америку в 2002 году, я был неприятно поражен. Тогда я работал интернет-журналистом. И увидел, что интернет в Америке используется для доставки пиццы или прокладывания маршрута. Никакой интеллектуальной глубины и раскрепощенности. А у Антона всегда одно перетекало в другое.

При работе над книгой пришлось перелопатить множество источников: сайты, форумы, тот же ЖЖ, газеты из библиотеки, ради которых летал в Израиль. Также читал уже стертые сайты, к которым можно было только получить доступ через вэб-машину времени. Когда основных источников оказывалось недостаточно, приходилось иногда проверять «зеркала», когда, например, кто-то написал комментарий, затем стёр его, но он все равно остался где-то в сети.

Я начал работу над книгой в ноябре 2017 года, в начале 2019 закончил собирать материалы. И первый вариант рукописи был гигантский — 40 авторских листов, но редактор сократил до 20, потому что книга сначала вышла действительно огромной.

«Подзамочные» записи ЖЖ я не цитировал — все материалы в книге публичные и общедоступные. А интервью, которые я брал у людей, брались с разрешения этих людей.

Дмитрий Захаров:

Антон Борисович, как Гудвин, предстает для его читателей в своем индивидуальном образе — и каждый образ для читателя разный.

Презентация авторской серии Павла Басинского «Толстой: новый взгляд»

Павел Басинский — писатель, журналист, литературовед, лауреат премии «Большая книга», известный специалист по биографии и творчеству Льва Толстого. Его документальные книги о Льве Толстом вызвали в свое время немало споров и противоречий в кругу критиков и почитателей творчества великого классика.

В авторской серии Павла Басинского «Толстой: новый взгляд» выходят произведения, посвященные жизни и творчеству великого писателя. Среди них: «Лев Толстой: Бегство из рая», «Святой против Льва», «Лев в тени Льва», «Подлинная история Анны Карениной».

На встрече Павел Басинский представил новые издания своих книг о Толстом и раскрыл секреты работы над ними. А также рассказал, что уже работает над новой книгой — историей другого важного персонажа романа «Анна Каренина» Константина Левина.

Павел Басинский:

«Анна Каренина» — два романа в одном, история Анны и история Левина. Известно, что Толстой во многом сформулировал себя в Левине, а Софью Андреевну — в Китти. Кроме того, он не вел дневник, пока писал «Анну Каренину», а саморефлексия для него была очень важна. Возможно, в линии Левина и есть самопознание Толстого, мне было интересно сопоставить его и Левина.

Толстой писал о 70-х годах в 70-е годы, о том, что видел за окном, он писал роман-новость и публиковал его в толстом журнале, которые несли новостную функцию. Сегодня это редкость: писатели сейчас редко пишут о текущем времени, стараются отодвинуться, так как печатное слово новостную функцию больше не несет.

Главная интрига романа — измена. Адюльтер был распространен в обществе, 70-е годы — время правления Александра Второго. Он жил с княжной Долгоруковой, имел от нее внебрачных детей, так что измена была узаконена на царском уровне. Но Толстой был категорически против измены, он считал, что Анна неизменно будет наказана, и она наказывает сама себя.

Огромную важность имеет тема развода в дореволюционной России. Брак был церковный, развод тоже должен был быть церковным, и единственной причиной могла быть измена, подтверждённая свидетелями. Каренин даже соглашается взять на себя фиктивно измену, но Анна отказывается, так как это унизило бы её, Каренин оказался бы благороднее её.

Почему роман до сих пор так актуален? Много на это может быть причин, мне очень нравится, как об этом написал Набоков: что в романе есть тайна времени. Это действительно так — роман соответствует течению времени любого человека. А время ведь течёт у нас по-разному, и в романе это тоже так. Это абсолютный реализм, и мы, читатели, полностью верим в это.

Презентация новой книги Александра Ливерганта «Агата Кристи: свидетель обвинения»

Александр Ливергант — литературовед, переводчик, главный редактор журнала «Иностранная литература», профессор РГГУ. Автор биографий Редьярда Киплинга, Сомерсета Моэма, Оскара Уайльда, Скотта Фицджеральда, Генри Миллера, Грэма Грина, Вирджинии Вулф, Пэлема Гренвилла Вудхауса.

«Агата Кристи: свидетель обвинения» — это биография великой писательницы, написанная удивительно тепло и человечно. А читать её не менее интересно, чем сами детективы Агаты Кристи.

Александр Ливергант:

Детектив почему-то считается недостойным жанром, хотя на самом деле это очень интересный жанр для выражения мысли.

Агата Кристи является свидетелем обвинения, потому что она следит на протяжении всей книги, кто убийцы. И ещё «Свидетель обвинения» — замечательная пьеса Агаты Кристи и фильм по её сюжету. На мой взгляд, это её лучшая детективная история.

Агата Кристи прожила, по сути, две жизни. Она никогда не верила в свое литературное счастье, но получила в итоге и литературное, и личное счастье.

Исчезновение Агаты Кристи на две недели из дома — это была попытка вернуть своего мужа, который собирался окончательно уйти к другой. В итоге вся Англия искала свою любимую писательницу. И вышел такой детектив в биографии Агаты Кристи.

В порядке викторианских вещей такая традиция: англичанка сначала отказывает мужчине, который делает предложение. И только со второй попытки соглашается.

В её отношениях с обоими мужьями была одна грустная нота: Агата Кристи мало виделась с ними — с первым мужем из-за войны, а со вторым из-за экспедиций и раскопок. В итоге она часто оставалась одна и долгое время общалась с мужьями по переписке.

Она была абсолютно непубличным человеком — сторонилась рекламы, сцены, на телевидение не ходила.

До написания биографии Агаты Кристи, я не читал её детективов, не смотрел фильмы и сериалы по её сюжетам. Но для меня был азарт разобраться в теме, которую я не знаю.

Агата поспорила с сестрой Мэдж, сможет ли Агата написать такой детектив, что Мэдж не угадает, кто убийца. Они поспорили, и Агата Кристи именно так написала свой первый детектив. А сестра не угадала в итоге, кто убийца.

Если читатель угадывает, кто убийца, значит, такой автор детективов попросту плох.

Убийцу в детективах Агаты Кристи почти всегда угадывала дочь Розалинда во время первых семейных прочтений новой рукописи. Муж тихо засыпал за трубкой в углу, а внук бегал играть в крикет.

При работе над книгой я пользовался в основном несколькими английскими и американскими биографиями — все источники публичные.

У Агаты и дочери Розалинды были натянутые отношения, и по логичной причине. Агата часто бросала дочь на няню или тётку и уезжала то в турне, то на раскопки. Постоянного контакта у матери и дочери как такового не было. Однако после смерти матери Розалинда сделала очень многое для сохранения авторских прав и наследия Агаты Кристи.

Презентация серии книг «Другая реальность». При участии авторов Шамиля Идиатуллина, Юлии Идлис, Ильи Техликиди и Татьяны Замировской

Шамиль Идиатуллин, Юлия Идлис, Илья Техликиди и Татьяна Замировская представили на выставке свои новые книги. Все они выходят в серии «Другая реальность» и дают шанс посмотреть на нашу современность через призму фантастического. В книгах этой серии действие происходит в параллельной реальности, в той или иной мере отображающей нашу.

«Возвращение „Пионера“» Шамиля Идиатуллина — фантастический роман и актуальная драма под одной обложкой. История о пионерах‑попаданцах от дважды лауреата премии «Большая книга».

Роман Юлии Идлис «Гарторикс. Перенос» — первая часть научно‑фантастической трилогии о далёком будущем, в котором решена проблема бессмертия.

«Антонов Коллайдер» — дебютный роман Ильи Техликиди, креативного продюсера, музыканта и писателя, выпускника литературной школы «Глагол». Работая в жанре антиутопии, он исследует темы взаимодействия новых медиа, технологий, политики и социума.

«Земля случайных чисел» Татьяны Замировской — сборник новелл об «альтернативном настоящем» от автора популярного романа «Смерти.net».

Шамиль Идиатуллин:

Есть смысл писать только о современности, потому что профессия писателя призвана рассказывать о том, что он видит здесь и сейчас. Но иногда эскапизм и фантазии на тему «что было бы если» могут быть очень полезны и писателям, и читателям.

Мне было интересно написать о моем ровеснике, который попадает в то выдуманное «счастливое будущее».

Поиск счастья важен для моих героев, да и для меня тоже.

Люди важнее идей — эта мысль является одним из локомотивов, которые заставляют нас писать и придумывать истории.

Попаданческая литература зачастую пестрит поистине безумными сюжетами. И за 10-15 лет развития этого жанра расплодились тысячи таких книг, ими кишит интернет.

Будущее нельзя предсказать, но его можно создать. Этим и занимались хорошие фантасты прошлого, и в этом направлении стоит двигаться фантастам современности. То есть экстраполировать изначальные предпосылки и уже фантазировать и размышлять над тем, что может случиться в будущем.

Юлия Идлис:

Я согласна с Шамилем, что люди важнее идей. Эта мысль и легла в основу моей книги.

Я придерживаюсь убеждения, что человек не может помыслить ничего такого, чем не является он сам. Так что самые даже безумные миры как плод фантазии автора на самом деле являются проекцией реальной фантазии человека. Потому что человек не может придумать что-то нечеловеческое. Ведь мы, читатели, можем понять то, что он написал. А значит, нечеловеческое нельзя было бы попросту никак передать — любые фантазии по природе своей человеческие.

Комфорт делает людей выхолощенными пластиком. Люди реже сближаются и поддерживают отношения максимально комфортно-отдаленные. Это делает людей одинокими. Мы не можем просто прийти в гости друг к другу, обо всем нужно договариваться, и поэтому в итоге обходимся звонком.

Книга выросла из моих фантазий и, в том числе, моих страхов. И из размышлений, а как можно сейчас рассказать о реальности.

Писать о далеком будущем писателям сейчас может быть проще, ведь говорить о настоящем и даже прошлом сейчас уже может быть сложным даже для профессиональных кинематографистов и сценаристов.

Илья Техликиди:

«Будущее становится настоящим на ваших глазах» — этот слоган моей книги говорит сам за себя.

Когда я начинал писать, то казалось, что эта книга о будущем. Но оказалось, что книга гораздо ближе к реальности, чем я даже мог подумать.

Киберпанк-антиутопия стала актуальной художественной формой для историй о настоящем.

Я всегда со страстью изучаю новые технологии. Для меня будущее — это естественная среда, мне в нём комфортно.

Когда человек занимается творчеством, ему зачастую тесно в его реальности. Фантастика о будущем дает простор и возможности пофантазировать.

Будущее меня тоже страшит. Неопределенность усиливается. И заглядывание в будущее — это такой фонарик, который помогает проверить путь на наличие монстров.

Мне кажется, все дистопичные книги о будущем служат крутым антидотом. Они делают страшное менее страшным хотя бы потому, что ты начинаешь понимать правила игры. И еще такие книги помогают тебе изменить настоящее или хотя бы попытаться это сделать на своем уровне.

Татьяна Замировская:

Я писала о нашем мире, просто о более продвинутой стадии технологии ИИ.

Это роман об эмиграции и моей «эмиграционной травме», опыте. После эмиграции я будто пропала и потеряла связь с остальными. Я стала для близких цифровым образом. Я для них просто цифровая копия с сознанием, а раз копия, то её можно подделать или удалить. И эти мысли подтолкнули меня к идее романа.

Инверсированное попаданчество исключительно в моем сознании помогает мне придумывать сюжеты. Когда герой попадает как бы в другой мир, но этот мир и есть наша реальность.

Для меня литература — противовес эскапизму, потому что я в первую очередь журналист и стараюсь писать об актуальных проблемах.

Презентация романа Михаила Турбина «Выше ноги от земли». Специальные гости: Елена Холмогорова и Анастасия Ханина

Михаил Турбин — лауреат премии журнала «Знамя» и премии для молодых писателей «Лицей-2022». «Выше ноги от земли» — дебютный роман писателя.

Главный герой книги Илья Руднев — талантливый врач детской реанимации. Он упорно, иногда без надежды на успех, бьется за хрупкие жизни. Это не просто работа — со смертью у Руднева личные счеты. Год назад в один день он потерял жену и сына. Руднев старается забыться в работе, вынырнуть из чувства вины, и это почти получается, но однажды скорая привозит в больницу мальчика, который как две капли воды похож на погибшего сына.

Специальные гости встречи с автором: Анастасия Ханина — главный редактор книжного сайта ReadRate; Елена Холмогорова — писатель и редактор.

Михаил Турбин:

Главная тема книги — родительство, в частности, отцовство. И тема эмпатии для меня на протяжении всей моей писательской карьеры тоже очень важна.

Медицина для меня всегда была интересна, я несостоявшийся врач. Не боюсь операционных и крови, прочитал, наверное, все нон-фикшн книги про медицину.

Природа писательства и медицины одна и та же.

Я фанат детективного жанра, особенно нуара. И поэтому в книге органично получилось написать провинциальный нуар. Правда, антагонист тут скорее метафора, а не реальный герой. А Руднев пытается разгадать загадку, но этот элемент скорее для остроты сюжета, чтобы книгу было интересно читать.

Права на экранизацию книги проданы, и теперь всё в руках продюсеров.

У книги точно счастливый финал. Главный герой жив.

Горе можно прожить, горе всегда будет с тобой, а ты научишься с этим горем жить. Дорога вперед есть всегда.

Название романа — метафора, которая отражает детство как игру. Нечто такое сэлинджеровское. Руднев ловит детей, которые стоят на камне и готовы вознестись на небеса, но он их спасает в реанимации и возвращает на землю.

Анастасия Ханина:

Это психологический роман с элементам детектива, что важно. В этом сюжете всё на своих местах, каждая деталь важна и упомянута неспроста, как в хорошем детективе. Поэтому книга читается на одном дыхании.

Главный герой, как железный дровосек, потерял свое сердце год назад из-за утраты жены. Он носит в себе чувство вины: жена и сын погибли, а он жив.

Я восхищаюсь каждым второстепенным героем романа — они все уникальны и самобытны. Нет никого описанного вскользь. Больше всего лично мне нравится семья священников.

Елена Холмогорова:

Наш автор — перфекционист. И таким авторам нужен надсмотрщик, который толкает их вперед и не дает буксовать и чересчур тщательно прорабатывать моменты.

Меня поразило, какая книга «Выше ноги от земли» небольшая по объему. И это при том, что в эту книгу так много вместилось: столько героев, столько действия! Это очень плотная книга, за что я её полюбила только сильнее.

В повести Михаила «Дистанция» тоже сильна медицинская тема, и я думала тогда, что это профессиональный интерес.

Хочется отметить великолепную прописанность второстепенных персонажей. Очень часто в книгах автор сосредоточен на главных героях, а второстепенные герои — это массовка. А у Михаила все второстепенные герои нужны и даже понятно, зачем они по сюжету нужны.

Судьбы эмиграции первой волны. Презентация серии книг «Чужестранцы»

Елена Шубина, Сергей Беляков и Ярослав Леонтьев представили серию книг «Чужестранцы», в которой выходят книги об эмигрантах первой послереволюционной волны. А также книги о тех, кто вернулся в СССР спустя несколько десятилетий. Они содержат множество ценных свидетельств из первых уст — от тех, кто по собственной воле или вынужденно оказался для России чужестранцем.

Сергей Беляков — историк и писатель, лауреат премии «Большая книга», финалист премий «Национальный бестселлер» и «Ясная Поляна». Автор книги «Парижские мальчики в сталинской Москве» о судьбе сына Марины Цветаевой Георгия Эфрона и его друга Дмитрия Сеземана, а также об их жизни в Москве 30-х.

Ярослав Леонтьев — историк, научный редактор книги Ольги Черновой-Андреевой «Холодная весна. Годы изгнаний: 1907 — 1921», мемуаров дочери лидера партии эсеров Виктора Чернова и жены писателя Вадима Андреева.

Елена Шубина:

«Чужестранцы» — это серия о белой эмиграции. Кто-то вернулся в Россию, кто-то нет.

К каждой книге в нашей редакции мы привлекаем огромное внимание. Серия «Чужестранцы» мне очень дорога, мы вводим для публики новые для кого-то имена и работаем на историю. Это задача нашего издательского дела, а не только продажи и бизнес.

Сергей Беляков:

В 2020 году я дописывал последние главы книги в рабочей эйфории, думая, что это лучшее, что я когда-либо написал в своей жизни. И теперь эта книга в финале премии «Большая книга».

Сергей Эфрон — человек глубоко преданный России, служивший искренне. Он осознавал себя русским и советским человеком.

Георгий Эфрон был убежден, что у него будет яркая жизнь, полная всего с изобилием, у него было много творческих планов. Но погиб в 19 лет на войне. И об этой короткой, но яркой жизни в том числе повествует моя книга.

Большую часть книги занимает описание сталинской Москвы во всей её полноте с множеством присущих тому времени деталей.

Я не имею права сочинять — я говорю о том, что было на самом деле.

Ярослав Леонтьев:

Имена героев «Холодной весны» для меня не просто дороги — для меня это личные и смысловые имена.

Мы в долгу у многих этих людей бесконечно. Мы в долгу у многих этих людей бесконечно. Я попытался в комментариях к книге показать какие-то парадоксальные стороны эсеров.

Прагматики всегда побеждают романтиков.

Дискуссия «Маленький человек и чудо». К выходу книг Саши Николаенко «Муравьиный бог» и Александра Бушковского «Ясновидец Пятаков»

Саша Николаенко — писатель, художник, лауреат премии «Русский Букер» за роман «Убить Бобрыкина». Автор романа «Небесный почтальон Федя Булкин» и сборника «Жили люди как всегда». Её новая книга «Муравьиный бог: реквием» — это пронзительное слово о детстве, оставшемся без защиты разумных взрослых. Ребёнок — принц лета и солнца, бог котов и букашек — оказывается обвиняемым на суде человеческой старости.

Александр Бушковский — прозаик, финалист премии «Ясная Поляна» и лауреата Национальной премии им. Валентина Распутина. Герой нового романа Бушковского «Ясновидец Пятаков» получает неожиданный дар слышать мысли других людей и транслировать без слов свои.

Писатели Саша Николаенко и Александр Бушковский обсудили тему маленького человека в современной русской прозе, а также рассказали читателям о том, как герои их новых книг встречаются с чудом.

Саша Николаенко:

В моей книге чудес никаких нет. Здесь именно реальность. Эта книга написана, чтобы показать, как нельзя поступать.

События книги — это события одного лето, за которое человек умудряется превратить чудо, данное ему свыше, в сплошной ад.

Мир вокруг нас, состоящий из чудес, мы, люди, принимаем неблагодарно и ужасно используем, уничтожаем.

Каждый человек — это чудо. Каждое маленькое существо — это чудо. Даже раздавить муравья нельзя. И детей нужно учить и показывать им заранее, как правильно поступать.

Воля Бога была в том, чтобы дать волю нам. Каждый наш шаг — это выбор.

Моя книга — гимн природе и реквием сдуревшему человечеству, вообразившему себя создателем этого мира. Мы в этом мире гости, одаренные странной вещью — милосердием.

Человечество — это чудо не в смысле технических достижений, а в смысле умения отдать свою жизнь ради других. Жертвенность если и встречается в природе, то всегда на втором месте после инстинкта. А люди умеют поступать наперекор инстинктам и проявлять милосердие.

Человек способен отделить добро от зла, которое он совершил, только на пороге смерти. Тогда он начинает каяться.

Мы, писатели, пытаемся восстановить человечность в своих книгах. Мы кричим о важных вещах.

Александр Бушковский:

Чудо постоянно происходит вокруг нас. Весь наш мир — одно большое чудо.

Моему герою его дар ясновидения сплошные проблемы приносит.

Мы свободу, данную нам Богом, путаем со своей волей. И от этого все наши ошибки.

Человек в моем понимании не слишком сильно зависит от природы. Он может развиваться как-то вне природы.

Про озера и леса я достаточно написал — теперь хочу писать про людей.

В моем романе, наверное, больше любви, чем тех же приключений. Всё в нашем мире основано на любви.

В моей книге есть добро, но много и зла. А отрицательный персонаж вообще полностью списан с меня. Я не могу врать — это так и есть. Если каждый из нас заглянет внутрь себя, то увидит множество отрицательных сторон, которых в сумме больше, чем стремления творить добро.