Агата Кристи: свидетель обвинения

Пять причин прочитать

1. Биография основоположницы классического английского детектива — чтение не менее увлекательное, чем истории ее собственного сочинения.
2. Агата Кристи — дитя своей эпохи и одновременно выжавшая из нее максимум женщина, сделавшая хобби делом своей жизни.
3. История не только взлетов, но и разочарований. Биография великой писательницы, написанная удивительно тепло и человечно.
4. Автор использует ранее не публиковавшиеся на русском языке материалы и свидетельства. Это не только летопись одной жизни, но и срез эпохи.
5. Александр Ливергант — переводчик и литературовед, автор множества увлекательных биографий, не перечисляет сухие факты и важные вехи. Он рассказывает Историю.

Цитаты

«15 сентября 1890 года, в два часа пятнадцать минут пополудни Клара рожает девочку с золотистыми волосами, серо‑голубыми глазами и очень длинным именем: Агата Мэри Кларисса Миллер; Клариссой назвала дочь в свою честь, Мэри — в честь матери, а Агатой — в честь любимой героини из книги Дайны Крейк „Муж Агаты“».

«Еще коварнее, по мнению Клары, было образование. Нет ничего более вредного для ребенка, считала она, чем учить его читать до восьми лет. И упаси бог отдавать в школу — научат невесть чему. Не выносить же из дома сотни книг — а потому Агате строго‑настрого запрещалось заходить в библиотеку. Что бывает, когда детям что‑то строго‑настрого запрещается, все мы хорошо знаем».

«За время написания „Таинственного происшествия в Стайлз“ сформировался и стиль работы, которому Агата Кристи останется верна всю жизнь. Первые дни она ничего не пишет, сидит за столом перед пустым листом бумаги в какой‑то забывчивости, отрешенности, словно спит наяву, что не могло, особенно поначалу, не волновать тревожную Клару, хорошо помнившую „одинокое время“ своей младшей дочери, по целым дням сидевшей в дупле дерева и что‑то самой себе говорившей. Потом, стряхнув с себя эту дремотную отрешенность, Агата встает рано утром и до обеда, не отрываясь, пишет задуманное, причем карандашом, от руки, в старых тетрадях или блокнотах, беглым, неразборчивым почерком. После чего отправляется на длинную, многочасовую прогулку, обдумывает, как будут развиваться события в книге, и вслух, словно репетируя роль, проговаривает на ходу реплики своих персонажей; называет это „писать ногами“. И только после этого, вернувшись домой, перепечатывает на машинке написанное».

«В эти годы из любителя я превратилась в профессионала. Я впервые ощутила бремя профессии — писать, даже когда не пишется, даже когда не слишком нравится то, что пишешь, и когда ты недовольна результатом».

«Забавно сравнить путевые дневники молодых: Макс записывает факты, Агата — впечатления; Макс пишет бисерным почерком, Агата — крупным, неразборчивым, с завитушками; Максу хочется смотреть древности, Агате — лишь бы купаться, часами не вылезать из воды...»

«В восемь завтракаю, в девять размышляю. До 11:30, как безумная, колочу по клавишам пишущей машинки, пока не кончится глава. Чем лучше погода, тем короче глава. 
После ужина (если спала днем) стучу опять. И ложусь спать под защитой москитной сетки...»

1. Убийца должен быть обнаружен.

2. Убийца должен быть на протяжении всего повествования вне подозрений и при этом находиться на переднем плане.
3. Читатель должен быть направлен по ложному следу.
4. Сыщик должен до определенного момента держать свои наблюдения при себе.
5. Автор должен держаться в тени и не подсказывать действующим лицам и читателям, кто и почему совершил убийство«.

«Изобрела писательница и новый детективный поджанр — герметичный детектив, где действие из‑за „форс‑мажорных“ обстоятельств (снежные заносы, водные преграды, пребывание в двигающемся поезде или в летящем самолете) происходит в замкнутом пространстве, откуда нет и не может быть выхода; кто убийца — неизвестно, но искать его следует только среди находящихся в этом пространстве».

«Романы писательницы экономны, информативны, скупы на эмоции, не натуралистичны; они, говоря языком кино, — не цветные, а черно‑белые. Это не „крутые“ детективы соотечественника и учителя Чандлера Дэшила Хэммета, в которых нет, пожалуй, ни одной главы без жестоких потасовок, сведения счетов, смакования бессчетных, на все вкусы, убийств, истязаний, мордобоев».