non/fictio№22 отчет: день 4

Ярмарка интеллектуальной литературы non/fictioN22 открыла свои двери для посетителей. В этой новости, которая постоянно будет дополняться свежей информацией, мы будем рассказывать обо всех интересных событиях книжного праздника в сегменте художественной, документальной, прикладной и детской литературы. Читайте здесь о прошедших встречах с авторами и презентаций новых книг, если вы вдруг не смогли добраться до Гостиного Двора.

Как сочинить сказку для своего ребёнка, даже если вы очень заняты: встреча с Наталией Немцовой

На ярмарке non/Fiction Наталия Немцова — сценарист радио и телевидения, автор книг и спектаклей для детей, кандидат педагогических наук и многодетная мама — провела свой авторский мастер‑класс.

Уникальный жанр, придуманный Наталией — энциклопедии в сказках. Познавательная сказка — это лучший способ рассказать ребёнку о явлениях окружающего мира просто и доступно. Используя понятый язык сказки, легко объяснить малышам даже самые сложные вещи.

«Дети очень многое понимают лучше нас. Но сухие знания запоминаются труднее, чем эмоционально‑окрашенные. В моих книгах всегда есть история, трогательные герои, с помощью которых дети узнают достоверные научные факты».

Участники встречи смогли на собственном опыте убедиться, как легко — и в то же время непросто — придумать хорошую сказку. Вместе с Наталией большие и маленькие зрители сочинили свою трогательную сказку прямо во время мастер‑класса — историю о приключениях грибов. Все гости активно включились в процесс, ведь самое главное в «сказочном» деле — дать свободу фантазии и не бояться самовыражения!

После встречи с читателями Наталия Немцова провела автограф‑сессию.

Автограф‑сессия Любови Бросалиной, автора путеводителей для детей

Любовь Бросалина, писатель и путешественница, создает уникальные путеводители специально для детей. Они содержат сотни красочных фотографий, уникальные маршруты и тайные места, интерактивные задания для малышей — в эти книги невозможно не влюбиться! На ярмарке автор представила книгу «Путеводитель для детей. Россия», которая уже несколько лет не теряет любви и внимания читателей.

Путеводитель будет интересен как детям, так и взрослым. Возьмите его с собой в дорогу — и вы не пожалеете!

Автограф‑сессия художницы Яны Седовой, иллюстратора книги «Маленький принц»

Яна Седова — удивительный художник, лауреат премии «Образ книги». Ее рисунки, как сны: немного нереальные, фантастически эмоциональные, глубокие. Как раз такие, чтобы точно отразить настроение знаменитого «Маленького принца». Своим тонко наточенным карандашом Яна попадает прямо в цель — читатель пропускает книгу через себя, открывает ей сердце. Книга получилась большая, с крупными иллюстрациями на каждом развороте. Ее нужно читать детям вслух, не торопясь, чтобы ребенок вырос с любовью в душе и добротой в сердце.

Основатели «Проекта Жизнь» представили пособие для самостоятельного исследования истории семьи

Основатель «Проекта Жизнь» Виктория Салтыкова вместе с кандидатом исторических наук, генеалогом, научным руководителем «Проекта Жизнь» Михаилом Катин‑Ярцевым и старшим куратором «Проекта Жизнь» Павлом Пименовым представили интерактивное пособие для самостоятельного исследования истории семьи «История тебя. Восстанови родословную с XVII века».

Авторы рассказали, почему важно знать историю своей семьи, и ответили на вопросы посетителей выставки, которые занимаются самостоятельными генеалогическими поисками. Виктория Салтыкова отметила, что получила много восторженных отзывов на книгу от людей, для которых она стала настольной.

«Ирландцы судачат. Разговоры, байки и сплетни как основа ирландской художественной прозы». Презентация книги Мартина О Кайня «Грязь кладбищенская»

«Грязь кладбищенская» Мартина О Кайня — памятник ирландской литературы ХХ века, уникальное произведение, состоящее исключительно из разговоров. Роман был написан еще в 1949 году, только в прошлом году он был переведен на русский. Обсудить книгу с читателями пришли редактор книги Шаши Мартынова и переводчик Юрий Андрейчук.

Устная разговорная речь играет яркую роль в ирландской прозе, что демонстрируют работы Мартина О Кайня, Томаса О Крихиня, Пядара О Лери, Майлза на Гапалиня (псевдоним Флэнна О Брайена) и других классиков Ирландии. Герои романа — давно умершие души, которые переговариваются с такими же мертвыми на кладбище. Они припоминают друг другу старые обиды и всегда радостно ждут пополнения умершими, чтобы обогатиться новостями из Верхнего мира.

«Для ирландцев конфликт — это отсутствие договора. Все время у них встречаются слова: разговор, договор, договариваться. Книга Мартина О Кайня — это книга, где бесконечно договариваются покойники».

«Модернизм в Ирландии все не кончается. Наконец‑то в ирландской литературе XIX век кончился, но XX никак не кончается».

«Бесконечные пересуды: кто, кого и с кем — составляют канву этого романа и движут сюжет. С другой стороны, эти пересуды — ловушка. Автор ни в какую загробную жизнь не верил, но с помощью этой книги показал: вы всю жизнь сплетничали и хотели выглядеть лучше, чем были на самом деле. Вот вам это предстоит делать и после смерти».

«Ели вы будете читать любую ирландскую литературу, вы заметите, что она вся построена на сплетнях и пересудах. Женится главный герой или нет? Если нет, то почему? Если да, то на ком?»

«Ирландия — это трагическая страна, страна с громаднейшим континентальным, широким сознанием. Волею судеб замкнутая на маленьком островке. Отсюда все выводы. Ирландцы не умеют планировать, они не знаю, сколько у них времени в запасе».

«Ирландская культура — это единственная культура, где поминки проходят при присутствующем покойнике. Сначала ставят гроб с покойником рядом со столом. Затем гости пьют, танцуют, поминки кончаются — и потом гроб несут на кладбище. Потому что наконец‑то человек отмучался, и мы все рады за него, ведь там в другом мире ему будет лучше».

«Каждый человек, который хоть раз провел лето у своей бабушки, узнает этих персонажей (про роман „Грязь кладбищенская“). Персонажи, которые постоянно жалеют всех вокруг, но больше всего себя. И которые никому и никогда ничего не простят».

«Язык этих покойников фальшиво‑литературный. Все стараются быть лучше, чем они есть, но это у них получается натянуто».

«Это абсолютно русская книга. Прочитайте и убедитесь в этом сами».

Юрий Андрейчук

«Это театральный роман, в нем нет ничего кроме реплик. Кроме прямой речи ничего нет. Много экспрессии разной у персонажей, разного образования и культуры. С другой стороны, есть исторический и авторский контекст. У автора есть свой политический и социальный багаж. Роман вышел в 1949 году, это был первый самый шумный роман после войны».

«Этот роман — ревизия образа комического ирландца, с которым Ирландия жила в первую половину XIX века по первую половину XX».

«Зеленый цвет придумали корпоративным в конце XIX века, а до этого у Ирландии не было все зеленым в понимании других наций».

«Соприкасаясь с любыми текстами об Ирландии я призываю вас интересоваться контекстом, в котором этот текст создан. Все там неслучайно».

«„Улисса“ можно читать без привязки к комментариям о книге. Его можно читать в тупую, ничего не понимая, читая как музыку. И это относится ко всей ирландской литературе, по построению она похожа на музыку. Но мы добавили в книгу сноски, чтобы вам был понятнее контекст».

«Йейтс, Уайльд, Шоу, Свифт — ирландские авторы, а не английские, как считает каждый второй читатель».

«Нет такой другой европейской нации, которая так сильно опиралась бы на устную речь. Это островная психология, очень тесное пространство с гигантской мифологической памятью».

Шаши Мартынова

Дискуссия «Какая разница? Конфликт поколений в литературе» с участием Алексея Слаповского

Алексей Слаповский — писатель и драматург, финалист премий «Русский Букер» и «Большая книга». На выставке Алексей представил свой новый роман «Недо».

Главный герой Грошев — литератор, который сменил разные работы, квартиры и жен. И вот к нему в жизнь врывается Юна — девочка из Саратова, молодая и по‑своему мудрая, но по большей части бесшабашная, прямая и резкая. Недооценил ее Грошев, когда впервые встретил, и видимо себя недопонял.

«Роман писался 20 лет. В своем компьютере я обнаружил файлы „Недо 1“, „Недо 2“, „Недо 3“. Этот замысел крутился во мне очень давно — написать о человеке, который в этой жизни чего‑то недоделал».

«Я считаю, каких‑то глубинных изменений в человеческой психологии и в людях не происходит, даже если поколения различаются».

«Чтение — процесс активный, процесс усваивания через душу и мозги. А любое смотрение — это потребление полуфабриката. Даже когда смотришь очень умное кино, очень много там разжевано и пережевано».

«Нам (взрослому поколению) нужно пробудиться и возбудить в себе больше любопытства, чем обычно, по отношению к тому, чем молодое поколение занимается. Они как другие туземцы, это этнографическое любопытство».

«Продуктивнее понять, а не отмахнуться. Ведь если твой ребенок это слушает, то что же он там находит? Не какие‑то высоты духа, а что‑то другое, ну и что».

«Можно говорить не о типичности человека, а о типичности его социальной группы».

«Героиня моего романа принадлежит одной из 777 таких групп. У этой группы есть определенные черты: самоуверенность, отсутствие авторитетов, наивность, они иногда глуповатые, но иногда мудрые».

«Как объяснить, что строчки Пушкина гениальны? Я знаю почему, но это непросто объяснить, и нужно быть к этому готовым».

«Это не я не скатился в любовную историю, а герои не скатились. Автор не всегда волен».

«Молодежь сейчас пьет точно меньше, чем когда‑то пили мы и слава богу».

«Не нужно путать питие в литературе и в жизни. В жизни алкоголь ни к чему хорошему не приводит. Да и в литературе тоже. Но я замечаю, что тема алкоголя от поколения литераторов к поколению уходит. Она становится все более маргинальной, периферийной, потому что она уходит из жизни. Меня это радует».

«Начинать знакомство с автором лучше с его последних по времени вещей».

«Я знаю достаточно молодых людей, которые обходятся без словечек и сленга. Они чувствуют, что это недолговечно и уйдет. Я добавляю словечки в свои книги, но без налета злободневности и сиюминутности. Чтобы мы потом не лезли в словари и не гонялись за словами, которые были в моде и ушли».

«Не слова создают стиль, а какая‑то музыкальная ритмика».

«„Недо“ — это роман не об отношениях с девочкой, а об отношениях с собой. Главный вопрос: насколько герой нужен самому себе? Что он в себе открыл, что там внутри плещется, что осталось, а что нет».

«Актуальный роман: о чем он? Взгляд из другой реальности» — дискуссия к выходу книг Веры Богдановой и Дмитрия Захарова

Вера Богданова представила свою книгу «Павел Чжан и прочие речные твари». Главный герой — Павел, бывший детдомовец, а ныне успешный программист. Он живет в России, работает в китайской компании, и все делает, в первую очередь, на благо себя. Так что когда он узнает, что население планируют чипировать, то остается равнодушным, ведь главное не помешать своей карьере. Однако такой черствости ему хватает ненадолго.

«Павел Чжан и прочие речные твари» — роман о детской травме и ее последствиях, о нравственном выборе и о разных степенях справедливости.

Дмитрий Захаров обсудил с читателями свой новый роман «Кластер». Герои — детские игрушки, через них автор демонстрирует контраст нравственных побуждений, изменения внутри человека. События в маленькой комнате с лампочкой в потолке и звездным небом из трещин коррелируют с тем, что испытывают наши сердца. Также в дискуссии принял участие литературный критик Александр Гаврилов.

«Я бы не сказала, что в моем романе есть фантастический элемент. Я взяла распространенную теорию заговора и слепила из нее альтернативный мир. Конспирология — это то, чего мы так или иначе боимся. И я довела эти теории до определенного предела, и получился вот такой мир».

«Если все об этом говорят, это везде обсуждается, значит это до какой‑то степени важно».

«Я больше боялась, что скажут, что я прогнозирую чипирование. Во время пандемии эта тема началась муссироваться».

«Идея возникла в начала 2018 года, когда я прочла статью о произошедшем в Лазурненской школе‑интернате. Это меня поразило, причем именно то, как отчаянно пытались замять это дело. И вот это отношение к детям‑сиротам как к чему‑то ненужному, не нуждающихся в защите и понимании, отношение как к отбросам. Это меня ужасно поразило в плохом смысле слова».

«Любимые писатели XIX и XX веков — Ольга Славникова, Набоков, Хемингуэй. Но вообще мне нравятся разные писатели с разными стилями».

Вера Богданова

«Почему нужно некое отстранение в виде другой реальности, чтобы говорить про сегодня? Нам в каком‑то смысле трудно признаться в некоторых вещах, которые нас окружают. Это фигура отстранения, создание для автора некой зоны комфорта. С другой стороны, при всем фантастическом элементе наших книг, в них гораздо больше от сегодня, чем от завтра. Завтра никто из нас не знает. Плюс мне говорить гораздо интереснее о том, что происходит здесь и сейчас».

«В романе „Кластер“ дело в том, что там существуют два мира, которые постепенно смыкаются. Первый мир — это то, что мы наблюдали в новостях, пересказах товарищей. Это российские суперкорпорации, которые обещают вот‑вот произвести уникальный полупроводник. Второй мир — это мир маленьких, беспомощных существ, игрушек, которые когда‑то были уникальным полупроводником, но теперь оживлены. Но их миру приходит конец, и они ждут мессию, который выведет их из темного царства. И эти два мира находятся в антагонистическом противоречии».

«Написать антиутопию проще, чем написать утопию. Причем утопию, которая будет интересна людям».

Дмитрий Захаров

«Писатель, когда описывает современность, вынужден нарастить себе странный оптический аппарат — перевернутый бинокль. Чтобы вглядываться в то, что очень близко, но с определенной дистанции».

«Если говорить о литературном мейнстриме, где российская проза живет и растет, то мы видим несколько тенденций в последнее время. Во‑первых, исчезла литературная стена между фантастикой и реалистическим романом. Во‑вторых, русская литература выползает из‑под исторического романа».

Александр Гаврилов

Презентация книги Бориса Жукова «Дарвинизм в ΧΧΙ веке»

Научный журналист Борис Жуков представил свою новую книгу «Дарвинизм в ΧΧΙ веке». В дискуссии участвовали доктор биологических наук и популяризатор науки Александр Марков и палеонтолог и публицист Кирилл Еськов.

Теория эволюции Дарвина наделала шума в далеком 1859, и тогда сомнения публики были понятны. Спустя полтора века споры, казалось бы, должны стихнуть, ведь даже в школах теорию подают как общеизвестный факт. Но ученое сообщество время от времени презентует новые находки и гипотезы, посягающие на дарвинизм. К тому же большинство людей считает, что теорию эволюции либо опровергли, либо как‑то дополнили, но в оригинальном виде она вряд ли живет поныне.

Борис Жуков изучил колоссальное количество материала, чтобы выяснить, как обстоят дела с дарвинизмом в XXI веке. И если действительно есть весомые научные открытия, то чего они коснулись.

Public talk «Игра с жанром» Шамиля Идиатуллина и Юрия Буйды

Лауреат премии «Большая книга» Шамиль Идиатуллин представил свой новый роман «Последнее время». Произведение написано на пересечении жанров этнофэнтези, триллера и экшена. Племена будущей России и магические силы Земли слились в эпохе последнего времени. Когда кто живет, а кто умирает, решаешь не ты, не твоя община, а сама земля. Она дает и только она забирает.

Юрий Буйда — автор книг «Прусская невеста» (шорт‑лист премии «Русский Букер»), «Вор, шпион и убийца» (премия «Большая книга»). Сегодня он представил свой новый роман «Сады Виверны». Читатели получат шанс пропутешествовать по трем странам и четырем эпохам и оказаться в самые роковые минуты, когда сжигают Джордано Бруно и спасают от нацистов будущего президента Франции. А всеми этими невероятными историями управляет древний бог историй Эрос.

«Романом сейчас называют все, что больше 3–4 авторских листов. Пишется то, что пишется. Тут тонкая материя, я боюсь употреблять слова „нашло“, „озарило“. Но это так и есть. Шарахнуло и пошло. Вот жанра „шарахнуло“ у нас пока нет. По роману: считайте, три разные эпохи, объединенные героями, идеями. Не знаю, игра это или нет. Но так сложилось».

«Для меня идеальная книга — это книга, от которой я не могу оторваться, не успеваю рефлексировать. Потом я ее дочитываю, откладываю и начинаю уже думать. А зачем это было? А почему автор так со мной повел? Вот такая книга идеальная. Я такие книжки пытаюсь читать и такие же писать».

«Я редко захожу на текст с пониманием, что вот тут у меня будет фантастика, а вот тут детектив. Пишешь‑пишешь сугубый реализм, а тут динозавры поперли. Ну, если это оправданно, то пусть. Зачастую текст решает сам. А также решают установленные задачи, которые я понимаю подкоркой».

«Я пишу только для себя и пытаюсь написать так, чтобы понравилось лично мне или тому лупоглазому мальчонку, которым я был в 10 лет. И если при этом таких людей оказывается больше, читателей, которые находят мой текст даже интереснее, то замечательно. Если круг моих читателей шире, чем я, то это очень круто».

Шамиль Идиатуллин

«Мы живем не только в мире литературоцентричном, но и в мире очень жанровом. Есть жанровые правила, критерии, конвенции, которые предусматривают какой‑то жанр. Они пронизывают нашу жизнь».

«Еще в 70–80‑е годы цеплялись за остатки жанровых канонов. Даже еще в 90‑е годы это наблюдалось, издавали пересортицу, которая ни в какие ворота не лезет. Но вообще жанры как таковые давно размыты. Это так же, как в свое время было с рассказом. То же самое происходит и со всеми жанрами. Есть романы, которые на 500 страниц состоят из одних диалогов, есть книги как сплошной поток сознания. Например, „Замок“ Кафки — это что? Одного этого примера достаточно».

Юрий Буйда

Ирина Фуфаева и Ирина Левонтина на дискуссии «Как не убить друг друга в спорах о языке»

Ирина Фуфаева — автор книги «Как называются женщины. Феминитивы: история, устройство, конкуренция» — беспристрастно выступила на тему лингвистических парадоксов. Здесь нет «за» и «против», здесь есть только разбор уникальных и порой странных формообразований слов. У каждого есть своя история и причина. И то, что кажется на первый взгляд странным, оказывается либо лингвистическим наследием, либо обременительным багажом. Но никакие указы и законы не заставят людей переучиться и начать говорить по‑новому даже за десяток лет.

«Русский грамматический род отнюдь не тождествен полу обозначаемых лиц, а русские феминитивы вовсе не сводятся к „словам про профессии“».

Ирина Фуфаева

Ирина Левонтина — ученый‑лингвист, популяризатор лингвистики и автор книги «Честное слово». Ирина полагает, что наша жизнь пропитана языком и растворена в нем. Люди спорят, критикуют идеи, но упираются в барьер языковых преткновений и контекстных непониманий.

«Люди самонадеянно считают, что владеют языком. На самом деле это язык владеет нами».

Ирина Левонтина

Презентация книги Сати Спиваковой «Нескучная классика. Ещё не всё»

Известная телеведущая Сати Спивакова представила свою книгу «Нескучная классика. Ещё не всё». Произведение олицетворяет десятилетие ее диалогов с музыкантами, дирижерами, танцовщиками, балетмейстерами, актерами, режиссерами, художниками и писателями.

В книге собраны самые интересные из этих бесед, а темами становились творения классиков и их авторы. Майя Плисецкая, Родион Щедрин, Михаил Шемякин, Татьяна Черниговская, Алла Демидова, Фанни Ардан, Валентин Гафт, Сергей Юрский, Андрей Кончаловский и многие другие. В разговорах о творчестве проскальзывают и их личные истории, раскрываются тайны музыкального закулисья. У каждой главы есть саундтрек, а издание дополняют фотографии героев.

«Была потребность подвести некий промежуточный итог».

«Эта книга совершенно иная. Мне давно предлагали выпустить книгу моих интервью. Но я решила, что выпускать распечатку интервью попросту неинтересно. Их бы расшифровали, я бы их прочитала. Но это была бы не моя книга в полном смысле слова».

«Я отобрала только сольные программы, только один герой — и вокруг него выстраивается вся глава. Еще к каждому герою я должна написать авторскую преамбулу. А саундтрек я решила сделать в качестве небольшой игры. В конце главы названо несколько сочинений, которые звучат в программе, упомянуты в разговоре или отображают внутренний мир героя главы».

«Иногда ты составляешь впечатление о человеке, знакомясь с его творчеством, приглашаешь его на программу и совершенно не ожидаешь, что он будет интересным собеседником».

«Зачастую с друзьями бывает очень тяжело. Хочется дать понять, что нужно расслабиться, но под камерой они иногда бронзовеют. Хотя с другой стороны с близкими легче договориться».

«Я не уверена, что все писатели интересно говорят, и тому есть масса примеров. Не буду называть имена, но я пару раз слушала какие‑то программы на телевидении с писателями. Боже мой как скучно! Думаю: лучше бы ты не говорил, а писал. Так что не нужно думать, что, например, с танцовщиками не о чем поговорить. Та же Майя Плисецкая — мы могли говорить с ней часами».

«Я не отношу себя к писателям все еще. Может быть когда‑нибудь я создам то, что можно будет назвать писательским опусом».

«Я очень завидую людям, которые могут придумать историю. Которая не существовала или же существовала, но написать ее так, чтобы было непонятно, что она про его жизнь».

«У меня есть желание написать книгу, где будет все то, что осталось в моих интервью „за скобками“».

«Молодое поколение — это не единая масса, а разношерстная публика. И конечно, на каждый сегмент этого поколения влияет та среда, в которой он сейчас вырастает».

«Музыка — искусство абстрактное. Всегда существует критерий вкуса. Я убеждена, что в мире музыкантов премии не покупают. Да, любовь публики к какому‑то исполнителю иногда не сходится с объективными критериями жюри. Но что поделать, публика имеет на это право. Но в объективности жюри я уверена».

«В последнее время, честно говоря, мало какие книги дочитываю до конца. Останавливаюсь, перечитываю. Снова останавливаюсь, перечитываю. Но вот взахлеб прочитала книгу Марины Степновой „Сад“».

«Для меня гений и злодей — вещи совместимые. И, безусловно, личность и талант могут совпадать, а могут быть прямо противоположны. Если мне очень нравится артист, творец, писатель, художник, я могу не приближаться к личности и не стараться постичь, сколько в ней темного».

Сати Спивакова

Презентация книги Арсена Ревазова «Одиночество‑12»

Арсен Ревазов представил публике переиздание романа «Одиночество‑12». В презентации приняла участие и обозреватель «Медузы», литературный критик Галина Юзефович. «Одиночество‑12» — это книга на стыке трех жанров: детектива, романа‑путешествия и философской прозы. Автор с иронией касается конспирологии и посмеивается над авторитетами, а еще неустанно верит в победу добра над злом.

Главный герой — в меру успешный житель мегаполиса. Его друг внезапно погибает, и наш герой пытается найти разгадку. А в поисках ответов оказывается окружен такими разными мирами: Древний Египет, средневековая Европа, Ватикан, Иерусалим, российская тюрьма и буддистский монастырь. Чтобы не заблудиться, герой использует старинные манускрипты и касается всей истории мировой культуры.

«И когда книга вышла на американском рынке, я решил, что, а какого черта? Почему где‑то там лежит моя книжка на русском, где мне не нравится конец. Поэтому в переиздании романа 80% текста нового».

«Я писал стихи, короткую прозу в юности, так что сказать, что я совсем не писатель нельзя. Но конечно, я не писатель в профессиональном смысле».

«Я когда писал, опирался не на конспирологию. У меня роман изначально был пародийным, как у Сервантеса. Видно же, что роман — стеб. Я конечно серьезно писал свой роман, но ирония должна же быть».

«Когда я писал роман, то не знал финала и окончания некоторых сюжетных линий. Ты когда придумываешь сюжет, не всегда можешь ему следовать. Герои иногда ведут строптиво, ты не командуешь ими, они живут своей жизнью».

Арсен Ревазов

«Если нужно пересказать твой роман одним словом, что не всегда очень продуктивно, то это будет конспирология. В основе романа лежит теория мирового заговора — глобального и всепроникающего. И если бы роман был написан сегодня, я бы вообще не удивилась. Сейчас эта гипотеза — мейнстрим современного мракобесия».

«Мне кажется, это постмодернистский роман. Каждый читатель из него вычитывает то, что он хотел бы вычитать, выбирает ровно столько слоев, сколько он способен осмыслить. Но это не значит, что какой‑то слой менее важный, чем другой».

«Второй роман Арсена, который мы все очень ждем, стартует там, где заканчивается первый».

Галина Юзефович

Галина Юзефович, Константин Мильчин, Наталья Ломыкина и Максим Мамлыга на дискуссии «Литературная критика. Кто и как формирует тренды?»

Литературные критики Галина Юзефович, Константин Мильчин, Наталья Ломыкина, Максим Мамлыга встретились в рамках дискуссии о литературной критике. В фокусе были основы и подводные камни при составлении обзоров на книги, а также современные тренды в литературе. Как и где теперь обсуждают книги? И чего хочет читатель?

«Никакой критик не является квантовым наблюдателем. Все-таки мы своими наблюдениями вносим изменения в процесс. Но наше участие в целом скорее комплементарное — мы не можем ничего сформировать. Кое-что иногда можем усилить, а ослабить нельзя ничто».

«Никакой тренд сформировать, наметить, возглавить и продвинуть невозможно».

«Профессия критика переоценена в сегодняшнем мире. Будто критики — это какое-то литературное начальство. Мол, вот тут писатель не доработал, а ты читатель, брось эту фигню и прочитай вот то-то. Но это не так. Критик — это включенный наблюдатель. Мы часть литературы, но ничего не создаем. И влияние наше весьма ограничено в большинстве случаев».

«Мне кажется, что площадок для обсуждения литературы становится больше. И они не похожи на то, что мы ожидаем увидеть».

«На традиционных площадках тренды не формируются. Тут встречаются люди, которые думают похожим образом. Сегодня центрами кристаллизации разговоров о книгах становятся места, которые мы не ожидаем. Я считаю, что публикация в Forbes даст больше, чем публикация в Текстуре».

«Книжные клубы тоже становятся прекрасным местом для дискуссий. Это места, где люди читают что-то другое — по другой повестке и другому списку, в другом темпе. И все эти люди приходят, чтобы друг с другом поговорить».

«Я бы хотела усомниться в объективности существования каких-либо трендов. Почему на Западе не такой актуальный роман, как в России? Не потому, что мы духовно хуже или менее образованные, или отстаем по фазе. Факт в том, что культурный мир стал менее гомогенным — нет глобальных трендов, которые были бы понятны для всех».

«Сегодня мы живем в эпоху колоссального множества всего. Не когда ты выбираешь между 300 книгами у себя дома и 3000 книг в библиотеке, а когда ты можешь дотянуться до миллионов книг прямо сейчас и одновременно. Как тут сформировать 3-5 трендов, если все люди читают разное? Одно и то же читают критики, но не читатели».

«Премии никак не формируют тренды. Хорошая премия что-то фиксирует, большинство премий абсолютно мимо — они просто отражают вкусы жюри».

«Хорошо работают непрофильные каналы, где подписчик ничего книжного не ждет. А потом ему внезапно с канала выпадает какая-то книга».

Галина Юзефович

«Я придумал термин: отрицательный атмосферный фронт. Когда критики начинают везде писать про какую-то книжку, возникает этот фронт. Так как в ответ на похвалу начинают писать гадости, и книгу в итоге обсуждают. За последние 5 лет такой фронт возникал вокруг всего двух текстов — когда коллективное усилие всех критиков помогло продвинуть неизвестных авторов в России».

«Общая идея: книга никому не нужна в литературе. То есть книга без приправы в виде следственного комитета не очень-то нужна. Когда есть нечто дополнительное, вот тогда это интересно журналам, и книжным клубам».

«Речь не идет про глобальные тренды. Критики читают книжки, и по ним пытаются считать некое состояние нашей жизни. И каждый делает это через призму своего вкуса».

«Необязательно книжные критики продвигают книги. Многие просто популярные инфлюенсеры на youtube рекомендуют книги, которые они прочитали».

Константин Мильчин

«Тренды зарождаются и на мировом книжном рынке. Это второе течение трендов — с англосаксонского рынка, американского или европейского. И в первую очередь их улавливают издатели, а не критики».

«Меня как-то попросили выявить тренды современной прозы. Я выявила 7, потом поговорила с Галей их стало 14. Потом думаю, ну 14 некрасиво, нужно 15. Но 15 много описывать — решила оставить 7».

Наталья Ломыкина

«Если журнал пишет об интеллектуальных продуктах и заодно пишет обзоры на книги, то его аудитория оказывается и той аудиторией, которая читает и интересуется обзорами. Неспециальные книжные площадки являются нишей для роста, где можно искать читателей для книг, которые мы любим».

«Тренд можно только обнаружить».

«Бывает такое, почему мы, критики, одновременно, не сговариваясь пишем об одной и той же книжке. Почему так?»

Максим Мамлыга

«Я поддерживаю и Галю, и Максима. Я считаю, что тренды можно только выявить, а не установить. Мы, коллеги, скорее ботаники-описатели, чем инженеры человеческих масс».

Александр Гаврилов