Брисбен

— В твоих интервью часто упоминается город Брисбен, ну, и вообще — Австралия. Почему? — Потому что, когда у нас зима, у них — лето.

— А когда у нас — лето?

— Тогда у них тоже лето. По нашим меркам — лето. В нашей семье это место считалось раем. — Для рая там слишком специфическое население. Потомки каторжников.

— И — что?

— Для рая требуется хорошая биография.

— Ты там был?

— Где, в Австралии?

— Нет, в раю. Откуда ты знаешь, какая там требуется биография?

Знаете, я ведь сама удивилась: вы так здорово всё рассказываете о жизни своей музыкой, зачем вам его слова? — она кивает на мужа.

Беру из Несторовой пачки сигарету. Нестор подносит мне огонь.

— Трудно объяснить. Я думаю, музыка... да и живопись, наверное... В конечном счете они существуют только потому, что существует слово.

— Будущее легко отнять, потому что его не существует. Это всего лишь мечтание. Трудно отнять настоящее, еще труднее — прошлое. И невозможно, доложу я вам, отнять вечность. — Он кладет ладонь мне на голову. — Если в болезни сократятся дни твои, то знай, что в таком разе вместо долготы дней тебе будет дана их глубина. Но будем молиться, чтобы и долгота не убавилась.

Услышав о том, что Глеб бросил музыку ввиду ожидающей каждого смерти, Федор пришел в волнение и заявил, что это поступок настоящего музыканта. Что отличительная черта музыканта — это не беглость пальцев, а постоянная память о смерти, которая должна вселять не ужас, но оптимизм. Призвана не парализовать, но мобилизовать. Iншими словами, справжня творчiсть повиннабалансувати мiж життям i смертю, подвел итог Федор.

Отец Петр покачал головой: музыка — это не вечность. Но она напоминает о вечности — глубокая музыка. Что же такое вечность, спросил Глеб. Это отсутствие времени, предположил Мефодий, а значит — отсутствие смерти. В конечном счете это Бог, сказал отец Петр, — Тот, Кого ты ищешь.

Помня о том, что впереди вечность, не пренебрегай и временем, ибо добиться чего-то можно лишь во времени.

Бабушка с внуком смотрели на фрагменты лестниц и стен, пытаясь представить себе, как здесь жил Митридат. Из травы раздавался стрекот кузнечиков, в редких акациях его многократно усиливали цикады. Глебу казалось, что он слушает огромный играющий в унисон оркестр. Апофеоз пиления, торжество смычковых. Предельная преданность музыке: инструментом является тело музыканта.

Глеб: ты говоришь о настоящем и прошлом, но молчишь о будущем — так, будто его нет. Мефодий: а его действительно нет. Ни в один из моментов. Потому что оно приходит только в виде настоящего и очень, поверь, отличается от наших представлений о нем. Будущее — это свалка фантазий. Или — еще хуже — утопий: для их воплощения жертвуют настоящим. Всё нежизнеспособное отправляют в будущее. Глеб: но человеку свойственно стремиться в будущее. Мефодий: лучше бы этот человек стремился в настоящее.