Ясновидец Пятаков

5 причин прочитать

1. Роман о чуде, растворенном в повседневности. Может ли случайный прохожий Гаврик оказаться архангелом Гавриилом, а встреча с ним — судьбоносной, способной не изменить человека?
2. «Ясновидец Пятаков» — это книга о простых людях, в жизни которых редко происходит что‑то фантастическое. Ткань повседневности разрывается, чтобы впустить в быт нечто неведомое — не то божественное, не то магическое.
3. Это книга о том, что любую жизнь можно исправить, повернуть в другое русло. Проза Бушковского оптимистична и заставляет поверить в человеческие силы, способные одолеть слепую силу рока.
4. Роман о романе. Один из героев «Ясновидца Пятакова» пишет книгу, которую читатель и держит теперь в руках. Тонкая литературная игра, умелое использование разных рассказчиков превращает повествование в многоголосный хор, в котором каждый читатель расслышит знакомый ему голос.
5. История о загадке. Посвященная удивительному дару Гаврика Пятакова книга не приоткрывает перед читателем всех тайн и не дает всех ответов. К большинству из них читатель должен прийти сам, прочитав и обдумав ее: так чтение превращается в сотворчество, а книга и ее герои оживают в сознании читающего.

Цитаты

«Через свою сломанную голову и треснувшую спину этот Гаврик вдруг установил связь с чем‑то более реальным, чем зимний город, снег и фонари, машины и прохожие. Предупредил тебя, что за спиной обрыв, и оглянуться нельзя — засосет и утянет за край. Но что же там страшного, за этим краем? Неужели есть что‑то хуже боли и страха смерти? Теперь ты точно знаешь, что есть. Это... Это... Ну скажи хотя бы сам себе, Миша, осмелься! Это отсутствие веры».

«Я пробовал себя в музыке, увлекался живописью и везде, особенно в поэзии, проявил способности. Одних способностей, к несчастью, оказалось недостаточно, для успеха было нужно что‑то ещё, но что? Думая об этом, я пришёл к выводу: нужны гений, удача и блат. Неимоверным, титаническим усилием воли и напряжением всех сил, душевных и отчасти даже физических, я попытался обнаружить в себе гений, но, увы, не обнаружил. Отдышавшись и оглядевшись вокруг, я понял, что примерно так же обстоит дело и с блатом. Какая уж тут удача!»

«Гаврик как‑то спросил её, почему она так истово верит Марксу и Ленину, на что она округлила глаза и ответила: „Но это же Маркс и Ленин! Непререкаемые авторитеты в области политической и экономической теории!“ Однако вскоре эта теория рухнула вместе со страной, квартиру пришлось обменять на меньшую, маме пойти работать техничкой, а Гаврик поселился в общежитии».

«В том, что иногда по вечерам он сочиняет рифмованные четверостишия, он не признался бы никому. Ни комбату, ни полковнику отцу, ни министру обороны. Может быть, только пластмассовому бельчонку Тимоше, но его Лёха никак не мог найти, когда приезжал домой в краткосрочные отпуска. А спросить у мамы, не выбросила ли она старую игрушку, он стеснялся».

«Именно мучений Чингисхан боялся и никак не ожидал. Каждое следующее утро он с ужасом понимал, что кругом только предрассветная темень и дрожь от пропитанной липким потом одежды, а летнее солнце попадает к нему в кухню, как в зиндан. И так теперь будет всегда, потому что жизни он себя не лишит, зная, что это бессмысленно. Тело — мясо, а то, что заставляет его чувствовать и думать, просто так не убьёшь».

«И где все эти мысли самурая, где мечты о смерти? Жить! Дышать, видеть и слышать, щупать и нюхать! Орать и хохотать!»

«Молодой, чуть постарше меня священник был в очках и пальто поверх облачения. Пальто он отважно снял возле могилы, читал и пел, звеня кадилом, и служил, на мой дилетантский взгляд, весьма усердно. По крайней мере, не запинался и текст не забывал. Окуривал всё вокруг. Терпкий дым, вопреки законам физики, не поднимался вверх, а стекал волнами из ступки в яму и словно выталкивал из неё снежинки. Они кружились так же, как их падающие вниз сёстры, но летели им навстречу и даже вроде бы расталкивали их по сторонам».

«Всё, хватит! Внезапно Петя понял, отчего так ненавистен ему Пятаков. Остальные не в счёт, их он просто презирает, как зашоренных сектантов, которым вдули в уши обманные словеса и застили взор контрастным экраном. Но Пятаков опасен тем, что сам верит в свои жуткие бредни и на полном серьёзе транслирует их другим. Имеет такую наглую возможность. Тем он и вреден, что внушает, кому хочет, то, чего на самом деле нет и быть не может».