Улица Красных Зорь

5 причин прочитать

1. Фридрих Горенштейн – русскоязычный классик мировой литературы, чьи произведения не издавались в советской России.
2. Сценарии автора стали основой знаменитых кинолент «Солярис» (реж. А. Тарковский) и «Раба любви» (реж. Никита Михалков)
3. Это мастерски написанная, отточенная в формулировках высокая проза, совмещающая в себе кинематографическую ясность и философские размышления.
4. Юбилейный сборник открывает предисловие критика и писателя Дмитрия Быкова – увлекательный рассказ о Горенштейне и значении его наследия для российского читателя.
5. Книга выходит к 90-летию со дня рождения писателя.

Цитаты

«Взяла тогда Ульяна Тоню на руки и поднесла к календарю отрывному за 52‑й год. Календарь этот к репродукции с картины был укреплен — Сталин в полный рост в военном мундире и военной фуражке.— У Сталина хлеба проси, — говорит Ульяна.Начала Тоня просить хлеба у Сталина, просила, просила, потом говорит:— Мама, Сталин не отвечает.— Ну вот видишь, — говорит Ульяна, — даже у Сталина хлеба нет, а ты у меня просишь».

«Ульяна была местная, поселковая и по себе знала, что такое поселковое мнение, которое передается от соседа к соседу, от родителей к детям и в котором жертва может утонуть не хуже, чем в моховом болоте. Но все ж это было привычно, с этим можно было сжиться, если ступать не в глубину, а идти по кромке, как вдоль болота. 
А в ненависти Раисы было чужое, она слепила, как пришедшая с небес молния, и сжиться с этим было нельзя, обойти невозможно. Попадет — испепелит».

«Всюду светят красные зори, всюду красная астрология, от которой зависят наши судьбы».

«Россия тоже красивая, — сказали Каролина, — но она, как это сказать... Неубранная... Неубранная квартира. Я была в коммунальной квартире, где живет Вадим; там в коридоре дорогой дубовый паркет, но разбитый, грязный, заплеванный, мокрый. Такая и Россия — неубранная. Много несчастных животных, много собак возле помоек, грязных, несчастных и злых, недоверчивых. Я хотела одну покормить, она мне показала клыки, зарычала. Злые и обиженные собаки мне русских людей напоминают с улицы. Тех, которые на улицах толкаются и ругаются. Ты, Серьожа, опять обижаешься. Вы, русские, очень обидчивые. Других вы ругаете, особенно евреев, а сами очень обидчивые, и вам нельзя говорить правду».

«Ведь были надежды, были желания жить, не считаясь ни с чем, жить только для себя, отдаться своей любимой работе, своему радостному призванию, свободно ездить по земле, зная, что никто нигде тебя не ждет и все тебе открыто, жить с романтическими увлечениями, но без бытовых последствий».

«Россия, по крайней мере сердцевиной своей, расположена в средней полосе. Ее краски умиротворяющи, природа классична, образы ее пейзажа воспринимаются не как процесс, наподобие гор или плещущегося моря, а как готовое и ясное. Спокойно текут реки, спокойно шумят леса. Ужасы российской истории и тяготы российского быта были бы непереносимы в Испании или Италии, где все сочно и преувеличенно. Недаром же, стоит русскому сойти с ума, как он становится испанцем, наподобие гоголевского Поприщина. Однако же испанцем без Испании, где крайности радости и страдания имеют свою национальную психологическую основу».

«Григорий Алексеевич взял с фарфоровой хлебницы кусок хлеба и поднял его, вытянув руку вверх и несколько назад.

— В историческом законе противостояния великих равнин, производящих хлеб, и бесхлебных народов, завоевывающих себе хлеб, Россия всегда была великой хлебной равниной, — сказал он, — Древний Рим, Германия и Англия, напротив, всегда себе хлеб добывали... И пойми, Юрий, тут не национальная спесь, но только мы, люди хлебных равнин, особенно широко открыты таким понятиям, как добро, счастье, правосудие, ибо мы не ущербны».