Лингвисты, пришедшие с холода

5 причин прочитать

1. Книга Марии Бурас «Лингвисты, пришедшие с холода» — первая летопись структурной лингвистики в СССР. Упорядочены и приведены в систему имена и события, перечислены основные герои и институции, в которых происходила научная жизнь, дана обширная библиография. Эта книга — ценный справочник по истории московской лингвистики середины ХХ века.
2. Книга Бурас не в последнюю очередь об эпохе. О неразрывной связи разных феноменов оттепельного времени, когда политическая свобода вызвала расцвет науки, искусства и литературы. Особенности бытования науки, жизни ученых, работы академических институтов представлены с исчерпывающей подробностью. Столь же детально описано и диссидентское движение 1960‑х годов, к которому были причастны многие лингвисты. Все это делает книгу интересной читателю, увлеченному советской историей.
3. В книге показано, как создавалась наука, как из человеческих связей и столкновения характеров возникали научная среда, научные направления и научная иерархия. Издание может оказаться ценным подспорьем для тех, кого интересует внутренняя механика научного открытия и научной коммуникации.
4. Мария Бурас увидела в истории развития структурной лингвистики динамичный сюжет — от зарождения через расцвет до разгрома. Смешные эпизоды лингвистической жизни чередуются с серьезными и даже трагическими. Эта книга интересна самому широкому читателю, поскольку показывает, что научная жизнь порой бывает более захватывающей, чем приключенческий роман.
5. Фактическая точность сочетается с уникальным методом, выбранным Бурас: голоса непосредственных участников событий становятся красками, которыми пишется общая картина. Как желтый и синий, сливаясь, дают зеленый, так и противоречащие или просто не совпадающие друг с другом рассказы об одном и том же разных участников событий — лингвистов и математиков — создают объемную историю происходящего. Это превращает книгу в увлекательное повествование и позволяет читателю испытать чувство причастности к происходившему в лингвистическом мире середины ХХ века.

Цитаты

«Определение „структурный“ в то время вообще символизировало отказ от расплывчатости гуманитарных штудий: все структурное, строгое и формализуемое противопоставлялось традиционному, нечеткому и размытому, как научное — описательному. Так, почти демонстративно подчеркивало свою особость структурное литературоведение, структурной была и семиотика. Учеными, адептами структурного метода, двигала вера в то, что правильный подход позволит разобраться с любой проблемой».

«Это было странное сообщество, этакая пифагорейская школа посреди большого советского концлагеря (правда, не такого страшного, как еще совсем недавно...)».

«Был начат эксперимент, не имеющий прецедентов, — пишет о начале работы Отделения А. Е. Кибрик. — Все надо было начинать с нуля. Не существовало ни учебных планов, ни программ курсов, не было опыта преподавания. Учиться должны были и учителя, и ученики. <...> На кафедре царила атмосфера первооткрывательства, молодого задора и безусловной веры в „прекрасное завтра“».

«— Независимо от того, кто где числился, — говорит Анна Поливанова <...>, — есть яркие фигуры. Кроме Зализняка, — Ревзин, Долгопольский, Иллич‑Свитыч, Дыбо, Лекомцев. Ну, Иллич‑Свитыч и Дыбо как бы в одной связке. Топоров, конечно. Ну а дальше — вечная история про лес и подлесок. Если бы не было подлеска, не было бы и леса. Этим крупным ученым необходим был подлесок. Это известный в истории науки феномен, что должен быть подлесок из людей, ну, на голову, на две ниже, — но не на десять, потому что если на десять голов ниже, то человек оказывается в пустыне. Подлесок дает ощущение, что ты не один в поле воин, что идем „мы“, а не „я“. А потом все остальные остаются на земле, а ты всходишь на перевал. Но в то время, когда этот один берет высоту и взбирается на перевал, каждый шаг у него ощущение, что идем — мы. И в этом смысле, конечно, невероятный успех отечественной — а если узко, то московской — лингвистики — это ощущение, что это мы».

«В лингвистике были и спады, и подъемы, но такого времени больше не было никогда.

Такого, когда можно было скрестить математику и языкознание и назвать это лингвистикой. Когда, еще не видя компьютеров, можно было объявить эру машинного перевода. Когда одни занимались математической лингвистикой, другие машинным переводом, третьи семиотикой, но в каком‑то смысле все были вместе, хотя каждый был индивидуальностью. Когда в статьях и книгах благодарили десятки коллег, которые предварительно их прочитали и сделали ценнейшие замечания. Когда работали не только на работе, а и в походе, в экспедиции, на овощебазе, в автобусе, за обедом — то есть везде и всегда. <...> Когда по земле ходили великие герои и легко и беззаботно создавали новые теории, новые науки, новые миры».

Об авторе

Мария Бурас — лингвист, писатель, журналист. Окончила отделение структурной и прикладной лингвистики МГУ, автор множества научных и научно‑популярных работ о лингвистике. В 2019 году выпустила книгу «Истина существует. Жизнь Андрея Зализняка в рассказах ее участников», которая в 2020‑м была отмечена премиями «НОС» и «Большая книга».

Рецензии:

Книгу с гениальным названием (вспоминается классика мурманского блэк-метала) Мария Бурас собрала по тому же рецепту, что и первую биографию великого русского лингвиста Андрея Зализняка: это лоскутный текст из прямой речи собеседников и коллег автора, а также из реди-мейдов — фрагментов опубликованных воспоминаний и текстов. Получилась многоголосая история нашего структурализма — структурной лингвистики, выросшей вскоре после смерти Сталина из творческой рецепции идей де Соссюра, перемноженной с математическими методами и оригинальными интуициями.

Иван Напреенко, «Горький»