Станислав Лем: как несостоявшийся врач стал величайшим фантастом в истории

Польский писатель Станислав Лем вошел в историю не только как выдающийся фантаст, но и как философ-визионер: нередко идейная составляющая его произведений была важнее художественной, а многие его прогнозы, в том числе самые пессимистические, в дальнейшем сбывались. Художественность, впрочем, от подобной расстановки приоритетов не пострадала — критики отмечают узнаваемый авторский стиль Лема, для которого характерны обильное использование неологизмов, каламбуров и отсылок, а также неповторимый интеллектуальный юмор.

Одним из главных интересов писателя был научный прогресс во всех его проявлениях, который он рассматривал в привязке к человеческой природе. С философских позиций Лем размышлял о генной инженерии, искусственном интеллекте, виртуальной реальности, а также неминуемом переизбытке информации из-за очередной научно-технической революции — причем обозначил эту проблему еще в 1964 году в книге «Сумма технологий», задолго до появления Интернета. И сейчас, спустя более полувека с момента ее выхода, многие вопросы, затронутые Лемом, не только не устарели, а напротив — приобрели особую, подчас пугающую, актуальность.

Свои знания Лем черпал как из личного опыта — он был медиком по образованию и некоторое время практиковал в качестве врача — так и из научных журналов. В том числе западных, достать которые в просоветской Польше было весьма непросто. Однако эти усилия окупались — писатель всегда был в курсе последних новостей науки, которые оказывали существенное влияние на его личные взгляды.

Другой сферой интересов писателя были этические вопросы и общественные отношения — его занимали проблемы тоталитаризма, насилия и ксенофобии. Все они появились в его творчестве не случайно — в годы Второй мировой войны Лему и его родственникам пришлось пройти через Холокост. Это был тяжелейший опыт — в дальнейшем он даже отказывался обсуждать его с интервьюерами. Однако он обращается к некоторым подробностям своей жизни в оккупированном нацистами Львове в романе «Высокий замок». Это не автобиография в привычном понимании — в книге Лем не только и не столько делится с читателями воспоминаниями юности, сколько размышляет о феномене памяти, сути исторического процесса и рассуждает о происхождении творческого начала в человеке.

Именно во время немецкой оккупации писатель подготовил дебютный роман «Человек с Марса». По признанию Лема, творчество было ему необходимо, чтобы отвлечься от происходящего вокруг ужаса. И хотя сам автор считал книгу излишне наивной и слабой, из-за чего не любил о ней упоминать, уже тогда он коснулся темы, которая позднее еще неоднократно будет появляться в его творчестве — невозможность плодотворного общения между представителями различных культур. Ее можно рассматривать как в научном ключе — в качестве размышления о перспективах взаимодействия между земной и инопланетными цивилизациями, так и в социальном — как проявление нетерпимости к инаковости.

Наиболее полно тема взаимодействия с чем-то чужеродным раскрыта в одном из самых знаковых произведений Лема — романе «Солярис». В нем он рассказывает о попытках землян установить контакт с разумным Океаном, который мыслит принципиально иными категориями, нежели люди. Океан, в свою очередь, тоже пытается с ними общаться. Однако способы, которые он при этом использует, приводят людей в ужас и даже лишают их рассудка. По признанию многих классиков научной фантастики, среди которых были, например, братья Стругацкие, «Солярис» оказал колоссальное влияние на весь жанр.

Не менее известна экранизация романа культовым советским режиссером Андреем Тарковским. Перед съемками фильма он несколько раз встречался с Лемом. Однако им так и не удалось найти общий язык, и писатель отказался консультировать режиссера. После выхода фильма Лем раскритиковал Тарковского — по его мнению, тот извратил суть его романа. Если писатель работал с глобальными проблемами — темными сторонами прогресса и ограничениями человеческого разума, то режиссер сконцентрировался на личных переживаниях героев, через которые вывел повествование к чисто этической проблематике в духе Достоевского. И хотя Лем очень любил творчество русского классика, в особенности книгу «Записки из подполья», вольного обращения Тарковского со своим текстом он не простил.

Писатель был крайне эрудированным человеком — в отличие от многих коллег-фантастов, он увлекался не только наукой, но и искусством. В детстве он предпочитал играм со сверстниками часы, проведенные в библиотеке отца. Там он познакомился, помимо книг Достоевского, с романами Александра Дюма-отца, Артура Конан Дойля и Генриха Сенкевича, а также с произведениями пионеров фантастики — Жюля Верна и Стефана Грабинского, которого критики прозвали «польским Лавкрафтом». Позже Лем увлекся книгами таких непохожих друг на друга авторов, как Владимир Набоков, Франц Кафка и Уильям Олаф Стэплдон.

Ценил Лем и поэзию, в особенности русскую — стихи Александра Пушкина, Федора Тютчева и Беллы Ахмадуллиной. Его любимым поэтом был австрийский классик Райнер Мария Рильке, стиль которого существенно повлиял на язык ранних произведений Лема, например, роман «Магелланово облако». Обширные знания о мировой литературе позволили писателю разработать собственную литературоведческую концепцию, в которой он рассматривает произведения с точки зрения точных и естественных наук. Свои взгляды он подытожил в новаторском эссе «Философия случая», которое вызвало ожесточенные дискуссии в литературоведческих кругах.

А вот к работам своих коллег-фантастов, в особенности американских, Лем относился скептически — считал их слишком примитивными. Несмотря на это, его приняли сразу в несколько американских организаций, связанных с научной фантастикой. Однако писатель не принимал практически никакого участия в их работе и не упускал случая покритиковать их членов. Исключение он делал только для Филипа Дика, которого считал одним из наиболее оригинальных фантастов своего времени. Самого Дика, это, правда, нервировало — у писателя была неустойчивая психика. Он даже написал донос на Лема в ФБР, в котором обвинил польского коллегу в продвижении коммунистических идей на Западе и сотрудничестве с КГБ. Американские правоохранители не придали словам Дика никакого значения — они уже давно привыкли к его экстравагантным поступкам. Не обиделся и Лем — он отнесся к произошедшему со свойственной ему иронией. Помимо Дика, среди фантастов он выделял творчество братьев Стругацких, которые, в свою очередь, высоко оценивали произведения польского писателя.

В СССР творчество Лема пользовалось всенародной популярностью. Писатель свободно владел русским языком, неоднократно приезжал в страну и лично встречался с читателями. Среди них были и весьма известные люди — космонавты Владимир Комаров, Константин Феоктистов и Борис Егоров, бард Юрий Визбор, поэт Владимир Высоцкий и писатели братья Стругацкие.

Станислав Лем занял особое положение в мировой научной фантастике. Его произведения выходят далеко за рамки жанра, отличаются серьезной научной базой и глубокой философской наполненностью. Книги Лема вдохновили множество творческих людей — писателей, философов, режиссеров, музыкантов, и навсегда изменили мировую литературу.

Еще больше о литературных героях и их создателях вы узнаете из Дзен‑канала.