Пресс-конференция Алексея Иванова в Москве в формате Q&A

Новый роман «Пищеблок», грядущие экранизации, отношение к СССР, метамодернизм, герой нашего времени — вот лишь несколько тем, которые писатель затронул на пятничной встрече.

А спикерами, кроме Алексея Иванова, стали продюсер автора Юлия Зайцева и директор Департамента художественной литературы Издательства АСТ Сергей Рубис. Специально для всех, кто пропустил пресс-конференцию, подготовили отчет о ней в формате Q&A.


Q: Расскажите о жанре романа «Пищеблок».

A: Роман сделан в формате метамодернизма. Представьте, что вы разорвали куклу на куски, а потом детали пришили в произвольном порядке — ноги к голове и так далее. Это то, что делает постмодернизм. А метамодернизм говорит, что мы не будем ничего разрушать, будем продолжать традицию, снова проиграем эту игру на другом уровне сложности. Вот «Пищеблок» — это как раз переигрывание того, что было в классической традиции, но на новом уровне сложности и языком 21 века.

Q: Прописан ли в вашем романе «герой нашего времени»?

A: Каждое произведение вписано во временной контекст, и некоторые персонажи порождены своей эпохой, временем, их в другом времени и быть не может. Вот в «Ненастье» это Лихолетов — он эгоцентрик и способен поднять приятелей на деяние, которое не признается законом. Но это герой 90-х, сейчас такой невозможен. Не в каждом произведении я пишу о герое нашего времени как о некоем культурном типе. В «Пищеблоке» это, может быть, главный герой, мальчик Валерка, хотя я таких целей не ставил. Валерка верит в советские идеалы, он верит, что советские ценности реальные, в красивую сказку о гражданской войне и прочее. И он с вампирами борется не потому, что они пьют кровь и несут зло, а потому что они извращают идеалы.

Q: Вы говорите, что идеология и вампиризм — суть одно. Почему?

A: «Пищеблок» можно прочитывать как некую метафору советской жизни с идеологией. Если вы замените вампиризм на идеологию, вы увидите, что социальные стратегии и у первого, и у второго одинаковы — это тотальное принуждение, насилие.
Я считаю, что идеология — вещь мертвая. Она мешает естественному развитию жизни. С ней мы получаем формат общественной жизни, который неприемлем для человеческого сознания. В своем романе я писал как раз о том, что жизнь по идеологии неправильна, даже если идеология кажется правильной.


Q: Какова роль Олимпиады-80 в новом романе?

A: При всем уважении к СССР было не так уж и много событий, благодаря которым Союз любили во всем мире. Это День Победы, полет Гагарина и Олимпиада-80. Эти события —квинтэссенция советского времени, пик советской жизни, некий идеал, который представил СССР.
Мой главный герой — мальчик, который живет по идеалу, и мне хотелось, чтобы этот идеал присутствовал в его времени, поэтому я совместил действие с Олимпиадой. Там есть еще и сюжетные завязки, но прежде всего Олимпиада была нужна, чтобы показать идеал в реальности.

Q: Ваша позиция по отношению к СССР.

А: Советский Союз — это такое явление амбивалентное. На самом деле, советских союзов было как минимум три. Есть солнечная страна детства, которую мы вспоминаем с нежностью. Есть социальное государство, которое защищало (или, по крайней мере, пыталось защищать) права граждан и их покой. И есть некая идеологическая машина подавления свободы личности и жизни. О стране детства мы вспоминаем с теплом. Социальное государство мы идеализируем. А во по поводу идеологической машины в обществе мнение однозначное: возвращение этого формата нам уже не нужно. Тут я совпадаю с обществом: личная ностальгия, уважение к социальным достижениям и неприятие идеологического прессинга.


Q: В книге много «детского фольклора» из 80-х. Как вы собирали этот материал?

А: Для меня была очень важна детская субкультура: о чем дети говорят, какие у них подначки, интересы, загадки — все это многообразие смешного и трогательного детского мира.
Я собирал материал не по своей памяти, а по коллективной. Я составил опросник и раздавал его своим знакомым, чтобы они записывали, какие у них были анекдоты, загадки, приколы и т п. И на базе собранного материала я уже писал роман.


Q: Каких авторов вы считаете своими кумирами, кому завидуете? Какая современная книга восхищает вас?

A: Любая творческая среда: музыкальная, театральная, киношная и так далее — она очень конкурентна — все со всеми конкурируют, интригуют, злятся, считают друг друга бездарями. Это, к сожалению, норма и в литературе тоже. Но так как я не имею ни с кем личных отношений, я и не ссорюсь в личном плане. Есть произведения, которые я воспринимаю как некий вызов для себя, но они не объект конкуренции, а объект воодушевления. Когда я вижу произведение, которое сделано замечательно, мне хочется сделать еще лучше, а не затоптать и объявить графоманией. Зависть я испытываю постоянно, но это белая зависть — я считаю такое поведение более правильным. Если говорить о конкретном примере — «День опричника» Владимира Сорокина вызвал белую зависть.

Q: Ваши впечатления от экранизации романа «Ненастье».

А: Мне сериал очень понравился. Я считаю, что это незаурядное произведение. Великолепно сыграли актеры, подобран замечательный актерский ансамбль. В фильме создана удивительная атмосфера, которая и соответствует эпохе, и метафорична.
Разумеется, сериал не следует роману один в один, но это и не задача фильма — любой фильм надо судить прежде всего по законам самого фильма. Если фильм получился хороший и роман в нем жив, значит это хорошая экранизация, невзирая на то, что действие развивается не так, как в романе. В случае с «Ненастьем» действие гораздо ближе к роману, чем, например, в фильме «Географ глобус пропил», который я тоже очень люблю. И само по себе произведение получилось сильным и емким.
Вообще, на мой взгляд, это, быть может, даже первый опыт большого, долгого, обстоятельного разговора о 90-х, об этой сложной, травмирующей теме, о которой мы перестали говорить и думать, но, тем не менее, этот гештальт не закрыт, и Урсуляк занимается тем, что закрывает его.

Q: Будет ли экранизирован «Пищеблок»? Расскажите о текущих и грядущих экранизациях.

А: Юлия Зайцева: «Пищеблок» продолжает традицию романа «Ненастье», первое предложения на экранизацию тогда мы получили сразу после того, как опубликовали аннотацию. Старт продаж «Пищеблока» только сегодня, то есть роман еще никто не читал, но мы уже получили три предложения от кинокомпаний. При этом первое поступило, когда роман еще не был написан, — год назад, тогда мы только озвучили идею, что Алексей Иванов собирается взяться за триллер.
Иванов — один из самых востребованных в кино писателей мейнстрима. В его романах есть две главные составляющие: есть, что играть и что снимать, то есть присутствуют классическая драматургия и философская и психологическая глубина. На сегодняшний день экранизируется сразу несколько произведений.
«Тобол» уже сняли. 21 февраля — премьера полного метра в широком прокате и весной выйдет сериал на «Первом канале».
Сейчас идет подготовка к съемкам фильма и сериала по роману «Сердце пармы». Режиссер — Антон Мегердичев. Под Москвой и на Урале строятся огромные декорации, они даже больше реальной Чердыни 15-го века.
Проданы права на экранизацию романа «Общага-на-Крови», это будет режиссерский дебют известного кинооператора Романа Васьянова.
«Псоглавцы» также в работе.
Права на «Золото бунта» были проданы 13 лет назад, но компания не смогла найти финансирование на фильм. Скоро эти права снова вернутся к Иванову, и мы сможем передать их более сильной компании, тем более, что предложений уже несколько.


Q: Собираетесь ли вы вернуться к документальному жанру?

А: Юлия Зайцева: Сейчас мы ведем переговоры об экранизации книги «Вилы», это история пугачевского бунта. Есть заинтересованность крупной телекомпании. Это будет многосерийный документальный телепроект.
У Иванова в разработке есть и еще одна заветная тема, но пока не будем ее называть — все пока на стадии переговоров.

Q: Вы хотели бы попробовать себя как актер?

А: Актер из меня аховый, единственная моя звездная роль — это роль писателя Алексея Иванова, я сыграл самого себя в одной из серий фильма «Физрук». Я согласился потому, что уважаю компанию, которая снимала этот сериал, она сняла и один из моих любимых отечественных сериалов «Реальные пацаны». Мне очень интересно было наблюдать за этими сериальными обормотами, которые относятся к миру совсем не так, как отношусь к нему я. А еще съемки в «Физруке» были для меня приколом. И я с удовольствием провел один день на съемочной площадке.

О романе «Пищеблок»:

Жаркое лето 1980 года. Столицу сотрясает Олимпиада, а в небольшом пионерском лагере на берегу Волги всё тихо и спокойно. Пионеры маршируют на линейках, играют в футбол и по ночам рассказывают страшные истории; молодые вожатые влюбляются друг в друга; речной трамвайчик привозит бидоны с молоком, и у пищеблока вертятся деревенские собаки. Но жизнь пионерлагеря, на первый взгляд безмятежная, имеет свою тайную и тёмную сторону. Среди пионеров прячутся вампиры. Их воля и определяет то, что происходит у всех на виду.

«Пищеблок» — простая и весёлая история о сложных и серьёзных вещах. Есть дети как дети — с играми, ссорами, фантазиями и бестолковостью. Есть пионерство, уже никому не нужное и формальное. А есть вампиры, которым надо жить среди людей, но по своим вампирским правилам. Как вампирская мистика внедряется в мёртвые советские ритуалы и переделывает живое и естественное детское поведение? Как любовь и дружба противостоят выморочным законам идеологии и вампиризма? Словом, чей горн трубит для горниста и под чей барабан шагает барабанщик?