Верный Руслан. Три минуты молчания

5 причин купить книгу:

1. Переиздание культовых произведений. Владимов обладал безукоризненной репутацией талантливого писателя и отважного правозащитника. Его тексты становились значимыми для многих поколений читателей.
2. Непреходящая значимость. Повесть «Верный Руслан» долгие годы не публиковалась в СССР, но теперь входит в учебники литературы ХХ века. Роман «Три минуты молчания» экранизировал современный режиссер Борис Хлебников с блестящим актерским составом. Проза Владимова остается актуальной, с ее помощью писатели, режиссеры и читатели смотрят на наше время и делают свои выводы.
3. Уроки истории. «Верный Руслан» — взгляд на историю репрессий в СССР и их калечащем влиянии на многие и многие поколения. «Три минуты молчания» — размышление о свободе и несвободе в тоталитарном обществе, подавляющем настоящую жизнь. Это произведения о том, как остаться человеком даже в самые непростые исторические времена.
4. Наследие классиков. В своих произведениях Владимов наследует лучшим образцам: прозе Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского и др. Тонкий психологизм, внимание к деталям, к быту и речи своих героев ставят Владимова в один ряд с русскими классиками.
5. Неожиданные темы. В «Верном Руслане» показан быт конвойных собак, в романе «Три минуты молчания» — будни рыболовецкого судна. Владимов выбирает неожиданных героев и смотрит на мир с необычной точки зрения, чтобы увидеть его во всей полноте.

Цитаты:

«И всё же оставалась Служба! Хозяева уходили и приходили, а она всегда была, сколько стоял этот мир, ограждённый колючкою в два ряда и вышками по углам, залитый светом фонарей, музыкой и голосами из чёрных раструбов, точно с неба свисающих на невидимой проволоке. Начала этого мира не знал Руслан — и не мог себе представить его конца».

«Раненый зверь живёт, пока он хочет жить, — но вот он почувствовал, что там, куда он уже проваливается временами, не будет никакого подвала, не будет ни битья поводком, ни уколов иглою, ни горчицы, ничего не будет, ни звука, ни запаха, никаких тревог, а только покой и тьма, — и впервые он захотел этого. Возвращаться ему было не к чему. Убогая, уродливая его любовь к человеку умерла, а другой любви он не знал, к другой жизни не прибился».

«...езжай, Клавка, счастливо тебе. А будет худо, не дай бог, или пусто, как ты сказала, тогда позови только — я примчусь. Мы же с тобой знаем, как это бывает: вот уже, кажется, ничего тебе не светит — и ангел не явится, и чайка не прилетит, — ан нет, кто‑то всё же и приходит».

«Я вам не буду расписывать, какое было море. Хорошее было море. Не штиль, а балла так полтора, в штиль нам тоже не сахар, ветер лица не свежит. А над порядками чайки ходили тучами — доброе знамение. В салоне, за чаем, только и говорили — что вот, мол, первая выметка и не зряшная; пустыря вроде не дёрнем; авось, мол, и дальше так пойдёт; тьфу через левое, чтоб не сглазить».