Таинственная карта. Неполный и неокончательный путеводитель по миру книг

• Новая книга самого видного российского литературного критика последнего десятилетия
• Увлекательный и остроумный навигатор по книжному миру для любителей чтения с множеством непредсказуемых маршрутов и кладов с литературными сокровищами
• Сборник рецензий на книги самых разных жанров и литературных стилей, разбитый тематически на 12 разделов.
• Книга адресована читателю, который умного и интересного советчика и проводника в мире хорошей литературы

Отзывы

«Галина Юзефович — первая, кто стал писать о прочитанном не для себя, а для читателей. Первая, кто стал рецензировать то, что ей самой понравилось, чтобы и других своей симпатией заразить, — а не для того, чтобы огнем и мечом зачистить мировую литературу от самозванцев и бездарностей. В конце концов я, как читатель, хочу, чтобы мне просто посоветовали — что там, в этом безбрежном океане слов, есть хорошего и мне еще неизвестного. И Галина Юзефович справляется с этим до того хорошо, что сама уже стала ролевой моделью для нового поколения критиков».

Дмитрий Глуховский

«Галина Юзефович — один из лучших проводников по бесконечному лабиринту книжного мира. Ее рецензии увлекательны и завлекательны, остроумны и беспощадны, и — удивительно своевременны. Такого гида поискать надо!»

Алёна Долецкая

Цитаты

Вообще, ослабление социального прессинга парадоксальным образом пошло чтению скорее на пользу: перестав, наконец, стыдиться того, что, несмотря на все усилия, не смог полюбить «Улисса», человек зачастую начал читать не меньше, а больше. На смену драматичному подходу «сарай сгорел — гори и хата» («„Улисса“ не прочел — так чего вообще затеваться, конченый я человек, не быть мне интеллектуалом») пришло трезвое и прагматичное желание читать то, что нравится, и столько, сколько нравится.

Если верить Пелевину, у России великое прошлое и великое будущее, а вот с настоящим дело не ладится главным образом потому, что раса бородачей — космические кураторы нашей страны — изгнаны из настоящего конкурентами‑рептилоидами, и живут исключительно в прошлом и будущем.

Сюжетный каркас романа Яны Вагнер упруг и почти без деформаций выдерживает массив сведений, с точки зрения детективной интриги совершенно излишних. Это характеризует и роман, и его создателя с самой лучшей стороны: при наличии не остывшего еще толком трупа скормить читателю пару сотен страниц, не имеющих отношения к расследованию, и при этом не растерять читательского интереса и доверия — задача не из простых. Но Вагнер с ней справляется.

«Июнь» — лучшее из написанного Быковым со времен «Пастернака» и определенно самый совершенный его художественный текст, самый продуманный и выстроенный, виртуозно сочетающий в себе сюжетность с поэтичностью, а легкость — с драматизмом и едва ли не пугающей глубиной. <...> Мир конца тридцатых, созданный Быковым, удивительно целостен и гармоничен. Так и тянет назвать его «уютным» — в том же примерно смысле, в котором может показаться уютной душная атмосфера больничной палаты или тюремной камеры. Это живой, теплый, затхлый и узнаваемый мир из рассказов наших бабушек и дедушек, счастливо переживших ту эпоху. Быков почти нигде не унижается до прямых и потому банальных аллюзий, и его тридцатые — это именно тридцатые. Ничто в романе не выглядит многозначительной метафорой или нарочитой карикатурой на наши дни — и именно поэтому читать «Июнь» по‑настоящему жутко.