Смерти.net

• Новый роман писательницы и журналистки Татьяны Замировской «Смерти. net»: антиутопия о об интернете для мертвых, всеобщем цифровом воскресении и изоляции; о том, каким будет мир, состоящий лишь из нашей памяти о мире.
• Роман вошел в лонг‑лист премии «Национальный бестселлер — 2021». Участники большого жюри оценили проработку фантастического мира книги, глубину философского погружения в вопросы смерти и памяти, новый взгляд на проблему цифрового бессмертия, а также подробное отражение в тексте отношений живых и мертвых.
• Люди, события и вещи в книге Татьяны Замировской показаны с непривычного ракурса. Удобный, как домашние тапочки, мир, населенный знакомыми предметами, превращается в зазеркалье, вроде бы и не неизвестное, но неотличимо иное, призрачное, хрупкое, трепещущее.
• Книга продолжает серию «Другая реальность». Начинаясь как детектив, роман не раз меняет направление, удивляя читателя. «После трех сборников тревожных и ярких рассказов Замировская наконец написала нам роман, и сразу отличный, смелый, с по‑пелевински неожиданной фабулой». Яна Вагнер.
• Это первое издание «Редакции Елены Шубиной», дополненное пространством виртуальной реальности. Само название романа и QR‑код, размещенный на 7 странице, ведут на сайт, где представлены материалы, непосредственно связанные с миром книги. Интернет для мертвых открывается здесь: смерти.net

Цитаты

Я ничего не чувствовала по поводу своей смерти, насколько я помню. Сложно переживать то, чему не был свидетелем.

Представьте себе: вот ваша умершая бабушка снова появляется во всех коммуникаторах, будто и не уезжала по огненному колесному пути в свою белую стерильную Валхаллу, спешно пересказывает всю свою жизнь (раньше вы ее не слушали, конечно же, теперь вы мироточите оливковым маслом из глаз и записываете каждое ее слово), вспоминает фамильный рецепт грушево‑сухофруктового компота со сморщенными костлявыми сливами ручной сушки, утешает — не переживай ты так, вот же я, живая, все нормально со мной. Потом вы как‑то прорабатываете утрату, снова привыкаете к постоянству бабушки, и начинается уже веселье и грязь — не так детей воспитываете, маленький Фима редко звонит, это все твой, вот этот вот твой его подговаривает не звонить, бабка, мол, дура, но бабка не дура же, все понимает бабка, и зачем вы только ее из могилы откапывали, отряхивали землю с седых косм, заройте назад теперь, а нечем. 

Я копировалась седьмой раз, седьмой год подряд — в нашем городе регулярно случались теракты, поэтому было рекомендовано копироваться буквально всем. Именно после седьмого раза я поняла: что‑то не так. Раньше я вставала с кресла, сотрудники отклеивали с моих висков электроды, спрашивали, как меня зовут и какой сегодня день (обычная процедура), а потом уточняли: «И что это значит?» (тоже обычная процедура). В этот раз они не спросили, как меня зовут, а сразу сказали: «Сегодня 25 марта 2043 года, и что это значит?» 

— Это значит, что я умерла, — ответила я, как будто стоя на сцене, где на меня смотрят тысячи софитов и ни одной пары глаз. 

А потом мы сломали интернет для мертвых. Все давно к этому шло: у нас было все меньше прав, а нас самих становилось все больше. Комитет восстания мертвых около года готовился к этому шагу — и однажды утром мы проснулись, а цифровых границ между нашими мирами нет, и мы можем влиять на что захотим.

О Восстании мертвых писали и будут писать еще много: оно было фееричным, но будто игрушечным, похожим на долгожданный праздник непослушания. Мертвые проникали в умные дома — и получались дома с призраками. Мертвые говорили с живыми душем, паром, дымом. Дышали из кондиционера. Позвякивали стаканами из посудомоечной машины. Звучали голосами цифровых помощников: сегодня будет дождь, у вас на работе три конференции, меня зовут Мэтью, и я с этого момента буду жить с вами, потому что мне скучно.

Однажды старший, нелюбимый сын Джона Леннона попросил отца — когда умрешь и увидишь, что смерти нет, сделай, чтобы по комнате проплыло белое‑белое перышко, и это будет мне знак. После смерти отца он прожил всю оставшуюся жизнь в ожидании перышка, да так его не увидел, — но когда, уже будучи пожилым человеком, поделился этой историей с другим, младшим, более удачливым и любимым сыном Джона, тот изумленно сказал, что прожил жизнь будто в окружении невидимых ангелов — где бы он ни был, в каких бы четырех стенах ни находился, всюду за ним следовала сияющая солнечная пушинка, невесомая и исчезающая. Но стоило убрать с нее текучий рассеянный луч периферийного зрения, под сосредоточенным вниманием она превращалась в обычное голубиное перо, грубо и вертко, как плохо сделанный нож, планирующее на ковер. Точно так же, как мы сами — пока жили и дышали, — выискивали во всем знаки и символы существования после жизни, так и после смерти мы стали выискивать в повседневном поведении живых мистические указания на то, что они передают нам весточку, не забыли о нас кладут хлебчик на рюмочку, а рядом еще конфетку и сигаретку. Но живые и раньше не особо баловали нас небесными прописями звучащего пуха. Рюмочка со звоном упала, водичка расплескалась по надгробию — это потому, что он водку любил, глухо говорит бабушка, а вы ему туда обычной воды налили, идиоты, как же так можно было.