Непосредственность, почти детская, отличала Константина Эдуардовича Циолковского от других, остальных.
Из‑за глухоты рано оказавшийся наедине с собой, со своими мыслями, он мерил жизнь и мир собственной меркой, иначе определял границы между реальным и воображаемым. И стирал их. Как идеального мечтателя, больше других стихий его занимал воздух — и полет. Из этой страсти родились чертежи дирижаблей, проекты космических кораблей для пребывания за пределами Земли, в конце концов катание на парусном кресле собственной конструкции и на коньках («с зонтом!») по окскому льду. Связанные с этим фантазии и расчеты, пожалуй, и принесли их автору славу. Однако не меньшего внимания заслуживает философия этого универсального человека. Считая бедность благословением, Константин Циолковский не желал ничего для себя и был бессребреником в той же мере, что и мечтателем. Он неизменно — с оптимизмом — заглядывал вперед, и всякое свое изобретение посвящал человечеству настоящего и грядущего.
Под этой обложкой объединены биографические заметки К. Э. Циолковского и его философские рассуждения.
