Обсценная лексика в творчестве русских писателей

Обсценная лексика — непристойные слова, которые запрещено употреблять согласно общепринятой морали. Самая «жесткая» ее часть в русском языке — мат — запрещена и законом — ее нельзя использовать в общественных местах, рекламе и СМИ.

Не одобряется обсценная лексика и в творчестве. Если музыкант или писатель бранится, то его издатели должны предупредить об этом на обложке диска или книги, а также запечатать их — как правило, в целлофан. Публично же исполнять такие произведения нельзя. За чтение фрагмента романа с обсценной лексикой или исполнения песни с матерком виновника ожидает наказание — как правило, штраф, реже — административный арест. Общественное мнение также не на стороне крепких выражений в искусстве — в сознании многих людей они стали маркерами вторичности произведения и клеймом маргинала для его автора.

Однако, несмотря на все запреты и ограничения, обсценная лексика хорошо знакома подавляющему большинству из нас. Согласно социологическим опросам, регулярно матерятся около 70 процентов россиян. Такое положение дел ставит творческих людей перед нелегким выбором — использовать в творчестве табуированные слова и подвергнуться за это критике или же отказаться от них и пойти наперекор «правде жизни». Современные писатели все чаще выбирают первый вариант — вы можете это заметить по обилию изданий в целлофане на полках книжных магазинов.

Однако от обсценной лексики полностью не отказывались и их предшественники. Одним из пионеров употребления бранных слов в творчестве можно назвать Ивана Баркова — поэта и переводчика, ученика Михаила Ломоносова, чья биография обросла множеством мифов. Его творчество можно разделить на две части — цензурную и неподцензурную. Первая — переводы с итальянского и латинского, а также собственные стихотворения — например, хвалебная ода Петру III. Вторая — неприличные пародии на Ломоносова и других представителей классицизма, а также «срамные оды» — эротические стихи с обилием обсценной лексики. Кроме того, литератору приписывают похожие произведения других авторов, самым известным из которых стала поэма «Лука Мудищев».

Барковщина оказала существенное влияние на следующее поколение поэтов. Среди них был и Александр Пушкин. По воспоминаниям современников, «Наше все» отличался удалым нравом, любил экстравагантные поступки и при случае мог припечатать собеседника крепким словцом. Матерился поэт и в стихах — правда, в несерьезных. Он использовал табуированные слова для большей достоверности — окрик на лошадей в «Телеге жизни» или ссора между деревенскими кумушками в стихотворении «От всенощной вечор идя домой...» — либо для передачи залихватского настроения — «27 мая 1819».

Не стеснялся выражаться Пушкин и в эпиграммах. Так, в одной из посвященных графу Алексею Аракчееву он жестко прошелся по его любовнице — крестьянке Настасье Минкиной — назвав ее весьма недорогой продажной женщиной. Употреблял поэт и менее крепкие слова. Например, в эпиграмме на вице‑президента Петербургской академии наук Михаила Дондукова‑Корсакова он метко провел параллели между внешней стороной понятия «заседать» и его сутью, а в стихотворении «К кастрату раз пришел скрыпач...» Пушкин весьма доходчиво объяснил, насколько существенно оскопление сужает возможные варианты досуга.

Его друг поэт Петр Вяземский тоже не лез в карман за крепким словом. В стихотворении «Сравнение Петербурга с Москвой» он с помощью обсценной лексики вскрыл социальные проблемы и заклеймил причастных к ним. Его современник Михаил Лермонтов, как человек военный, тоже не краснел, услышав грубые выражения. Правда, в собственных стихах употреблял их нечасто, но к месту. Например, в пародии на романтическую балладу о рыцарской доблести «Он был в краю святом...» поэт с помощью нецензурного слова язвительно подчеркнул темную сторону храброго воина — склонность к насилию в отношении женщин.

Писатели Серебряного века экспериментировали с обсценной лексикой чаще предшественников, но не злоупотребляли ею. Однако стоит отметить, что она стала появляться не только в побочных, но и в программных произведениях. Так, в стихотворении «Верлен и Сезан» Владимир Маяковский сравнивал поэта с продажной женщиной, предпочитающей отечественную валюту, а в стихотворении «Вам!» использовал то же слово, описывая свою гипотетическую судьбу. Таким образом автор громко выразил возмущение излишне роскошной жизнью российских элит на фоне ряда серьезных поражений нашей армии в Первой мировой войне и четко обозначил свою позицию: лучше служить на побегушках у падших женщин, чем отдавать свою жизнь за недостойных людей. В третий раз это же слово он употребил в поэме «Во весь голос», описывая подворотни — по мнению Маяковского, помимо девушек легкого поведения там обитали хулиганы, туберкулезная инфекция и венерические заболевания.

Других случаев употребления мата в творчестве поэта экспертам найти не удалось. Все остальное — это фольклор и стихи эпигонов, которые ошибочно приписывают Маяковскому. Среди самых популярных из них «Вы любите розы?» и «Товарищ, нервы возьми в узду». Однако менее крепких слов, которые можно отнести к обсценной лексике, в стихах поэта немало. В той же поэме «Во весь голос» он дал копролитам, которые наверняка заинтересуют архелогов будущего, ненаучное, но вполне понятное обывателю название.

Аналогичная история произошла и с творчеством Есенина. «Последний поэт деревни» заслужил репутацию хулигана, поэтому ему нередко приписывают матерные стихи, которые сочинили другие люди. Самые известные из них — «Ветер веет с юга» и «Не смотри, что рассеян в россыпь». Тем не менее, и сам Есенин пользовался непечатными словами. В поэме «Пугачев» главный герой называет императрицу дамой с низкой социальной ответственностью. В остальных же произведениях поэт выражался менее жестко — в стихотворении «Пой же, пой на проклятой гитаре» посылал девушку на три буквы — правда, другие, а в стихотворении «Сорокоуст» предлагал оппонентам ублажить мерина.

Чем ближе к современности, тем чаще писатели стали прибегать к обсценной лексике. Основная причина — поэзия перестала считаться исключительно высоким жанром, и авторы желали приблизить свои произведения к настоящей жизни, в которой люди частенько бранятся. Прибегал к обсценной лексике и нобелиат Иосиф Бродский. В стихотворении «Ночь. Камера. Волчок...» с помощью табуированного слова и просторечия он метко описал скудные тюремные будни — земное, которые противопоставлял персонажам древнегреческих мифов — возвышенное. В стихотворении «Бюст Тиберия» Бродский с помощью столь любимого всеми русскими поэтами пятибуквенного обозначения не самой примерной девушки подчеркнул общность проблем лирического героя и римского императора. Менее крепких слов в творчестве поэта тоже предостаточно, однако на упоминание их всех не хватит и целой статьи.

Наши современники тоже часто употребляют обсценную лексику в своих произведениях — как по прямому назначению, так и экспериментируя — например, со звучанием текста. Подобными опытами прославился писатель Михаил Елизаров, который нередко использует крепкие слова в своих книгах и песнях — да так умело, что их оттуда и не выкинешь. Поэтому его произведения продаются с пометкой «18+», а на концерты допускаются только совершеннолетние слушатели.