Мат в книгах

Обсценная лексика — непристойные слова, которые запрещено употреблять согласно общепринятой морали. Самая «жесткая» ее часть — русский мат — запрещена и законом: его нельзя использовать в общественных местах, рекламе и СМИ.

Не одобряется сквернословие и в творчестве — в том числе мат в литературе. Если в произведении присутствует обсценная лексика, то его издатели должны предупредить об этом на обложке — на это направлена возрастная маркировка книг — и запечатать его в целлофан. Читать такие произведения на публику нельзя: чтеца ожидает наказание — как правило, штраф, реже — административный арест. Общественное мнение также не одобряет крепкие слова в искусстве — в сознании многих людей они выступают в качестве маркеров вторичности произведения и клейма маргинала для его автора.

Однако, несмотря на все запреты и ограничения, обсценная лексика хорошо знакома всем нам. И не просто знакома — согласно социологическим опросам, около 70 процентов россиян регулярно используют ее в своей речи. Такое положение дел ставит писателей перед нелегким выбором — использовать в творчестве табуированные слова и подвергнуться за это критике или же отказаться от них и пойти наперекор «правде жизни». Современные литераторы все чаще выбирают первый вариант, что подтверждает обилие изданий в целлофане на полках книжных магазинов.

Однако от обсценной лексики полностью не отказывались и их предшественники. Одним из ее амбассадоров стал Иван Барков — поэт и переводчик, ученик Михаила Ломоносова, чья биография обросла множеством мифов. Его творчество можно разделить на две части — цензурную и неподцензурную. Первая — переводы с итальянского и латинского, а также собственные стихотворения — например, хвалебная ода Петру III. Вторая — неприличные пародии на Ломоносова и других представителей классицизма, а также «срамные оды» — эротические стихи с обилием обсценной лексики. Кроме того, литератору приписывают похожие произведения других авторов, самым известным из которых стала поэма «Лука Мудищев».

После Баркова мат в стихах перестал быть чем‑то немыслимым. Его неподцензурное творчество оказало существенное влияние на следующее поколение поэтов, среди которых был и Александр Пушкин. По воспоминаниям современников, солнце русской поэзии отличалось удалым нравом, любило экстравагантные поступки и при случае могло припечатать собеседника крепким словцом. Использовал обсценную лексику поэт и в творчестве. Стихи Пушкина с матом весьма многочисленны. Правда, поэт прибегал к сквернословию для решения определенных художественных задач: либо для передачи стиля речи простолюдинов — например, окрик на лошадей в «Телеге жизни» или ссора между деревенскими кумушками в стихотворении «От всенощной вечор идя домой...» — либо для создания особой атмосферы — «27 мая 1819».

Не стеснялся выражаться Пушкин и в эпиграммах. Так, в одном из саркастических посвящений графу Алексею Аракчееву он жестко прошелся по его любовнице — крестьянке Настасье Минкиной — назвав ее весьма недорогой продажной женщиной. Употреблял поэт и менее крепкие слова. Например, в эпиграмме на вице‑президента Петербургской академии наук Михаила Дондукова‑Корсакова он метко провел параллели между внешней стороной понятия «заседать» и его сутью, а в стихотворении «К кастрату раз пришел скрыпач...» Пушкин весьма доходчиво объяснил, насколько существенно оскопление сужает возможные варианты досуга.

Его друг поэт Петр Вяземский тоже за бранным словом в карман не лез. В стихотворении «Сравнение Петербурга с Москвой» он с помощью обсценной лексики вскрыл ряд социальных проблем и заклеймил виновных в их возникновении. Его современник Михаил Лермонтов, как человек военный, тоже не краснел, услышав грубые выражения. Правда, в собственных стихах он употреблял их нечасто, но к месту. Например, в пародии на романтическую балладу о рыцарской доблести «Он был в краю святом...» поэт с помощью нецензурного слова язвительно подчеркнул темную сторону храброго воина — склонность к насилию над женщинами.

Писатели Серебряного века стали экспериментировать с обсценной лексикой гораздо чаще своих предшественников. Однако, вопреки расхожему мнению, они ею не злоупотребляли. Например, широко распространено убеждение, что Владимир Маяковский писал стихи с матом, употребляя его чуть ли не в каждом втором произведении. Ему же приписывают множество стихотворений с обсценной лексикой, которые были созданы его эпигонами — например, «Вы любите розы?» и «Товарищ, нервы возьми в узду». На самом же деле за всю жизнь писатель лишь трижды использовал мат в своих произведениях.

В стихотворении «Верлен и Сезан» Маяковский сравнил поэта с продажной женщиной, предпочитающей отечественную валюту. В стихотворении «Вам!» он использовал то же слово, описывая свою гипотетическую судьбу. Таким образом автор громко выразил возмущение непозволительно роскошной жизнью российских элит на фоне ряда серьезных поражений нашей армии в Первой мировой войне и четко обозначил свою позицию: лучше служить на побегушках у падших женщин, чем отдавать свою жизнь за недостойных людей. Это же слово он употребил и в поэме «Во весь голос» в описании подворотни — по мнению Маяковского, помимо девушек легкого поведения там обитали хулиганы, туберкулезная инфекция и венерические заболевания.

Других случаев употребления мата в произведениях поэта исследователям найти не удалось. Однако менее крепких слов, которые можно отнести к нецензурной лексике, в стихах поэта немало. В той же поэме «Во весь голос» он дал копролитам, которые наверняка заинтересуют археологов будущего, ненаучное, но вполне понятное обывателю название.

Аналогичная история произошла и с творчеством Сергея Есенина. Последний поэт деревни заслужил репутацию хулигана, поэтому ему нередко приписывают произведения, в которых используется обсценная лексика. Самые известные «матерные стихи Есенина» — авторство которых на самом деле принадлежит его безымянным эпигонам — «Ветер веет с юга» и «Не смотри, что рассеян в россыпь».

Сам же поэт пользовался непечатными словами не так часто. В его поэме «Пугачев» главный герой называет императрицу дамой с низкой социальной ответственностью. В остальных же произведениях Есенин выражался менее жестко: в стихотворении «Пой же, пой на проклятой гитаре» посылал девушку на три буквы — правда, более цензурные — а в стихотворении «Сорокоуст» предлагал оппонентам ублажить мерина.

Во второй половине XX века русские поэты стали использовать нецензурную лексику гораздо чаще. Основная причина — поэзия перестала считаться исключительно высоким жанром, и авторы старались приблизить свои произведения к настоящей жизни, в которой, как известно, люди частенько бранятся.

Не чурались обсценной лексики даже русские лауреаты Нобелевской премии. Иосиф Бродский в стихотворении «Ночь. Камера. Волчок...» с помощью табуированного слова и просторечия метко описал скудные тюремные будни. В стихотворении же «Бюст Тиберия» Бродский с помощью столь любимого всеми русскими поэтами пятибуквенного обозначения не самой примерной девушки подчеркнул общность проблем лирического героя и римского императора. Менее крепких слов в творчестве поэта тоже предостаточно, однако на упоминание их всех не хватит и целой статьи.

Не отставали и прозаики. Венедикт Ерофеев в произведении «Москва — Петушки» использовал обсценную лексику довольно часто. Матерщина в тексте решала сразу несколько задач. Во‑первых, она передавала атмосферу сообщества маргиналов, в котором находился главный герой, во‑вторых, передавала его эмоциональное состояние, в-третьих, выступала в качестве жеста протеста против косных общественных норм. Примечательно и предисловие к поэме, в котором Ерофеев рассказывал о том, что во вступлении к первому изданию просил читательниц пропустить главу «Серп и Молот — Карачарово», поскольку она состояла из полутора страниц «чистейшего мата». На самом деле это литературная мистификация — и в первом, и во всех последующих изданиях книги эта глава состояла ровно из одной фразы: «И немедленно выпил».

Один из самых популярных русскоязычных прозаиков конца XX века Сергей Довлатов пошел другим путем. В сборнике рассказов «Наши» он прибегнул к эвфемизму «АБАНАМАТ», который часто использовал дед главного героя. Персонажи догадывались, что это какое‑то ругательство, но так и не сообразили, какое именно. Докопался до правды только главный герой, который не стал сообщать разгадку ни своим близким, ни читателям. Которые и сами вполне могут до нее дойти, если прочитают это слово вслух и с выражением.

Наши современники тоже часто употребляют обсценную лексику в своих произведениях — как по прямому назначению, так и экспериментируя — например, со звучанием текста. Подобными опытами прославился писатель Михаил Елизаров, который нередко использует крепкие слова в своих книгах и песнях — да так умело, что их оттуда и не выкинешь. Поэтому его произведения продаются с пометкой «18+», а на концерты допускаются только совершеннолетние слушатели. Один из самых читаемых современных писателей Виктор Пелевин тоже часто использует мат в своих произведениях — он выступает как важная составляющая речевой характеристики персонажей и передает их эмоциональное состояние.