Нам все еще нужны моральные уроки Филипа Пулмана

Уже совсем скоро на полках всех книжных магазинов страны появится новая книга Филипа Пулмана «Прекрасная дикарка» – приквел трилогии «Темные начала».

Перед вами перевод рецензии на роман «Прекрасная дикарка» американского журналиста Эрика Турма.

---

Филип Пулман не очень любит, когда его книги характеризуют как детские. Действительно, его произведения удачно сочетают в себе простоту сюжета, необходимую юным читателям и интеллектуальную составляющую, которую так ценят взрослые. Когда Пулмана спрашивают, какова для него идеальная аудитория, он отвечает: «Смешанная». В этом есть смысл: когда мы говорим об аудитории произведения «детская» или «подростковая», мы сразу показываем, что она совершенно не подходит взрослым, или круг ее адресатов по меньшей степени ограничен: частично потому, что где-то внутри головокружительного приключения, романтического или загадочного сюжета нас начинают лечить и показывать, «как правильно». И обычно это так (несмотря на то, что есть старые сказки, в которых зачастую просвечивает ужас, родившийся века назад в устной традиции).

Но почти все этическое мышление происходит в рамках историй, от религиозных притч и «проблемы вагонетки», которые часто высмеиваются. Когда вы решаете войти в эту историю, предполагается, что вы вынесете из нее какой-то урок, или, по крайней мере, поймете немного больше о том, как устроен мир. А разве взрослым это тоже не нужно?

Пулман не скрывает, что держит эту мысль в голове во время работы, особенно в его наиболее известном цикле «Темные начала», трилогии, которая вроде как детская, при этом абсолютно точно посвященная уничтожению Бога. Освежим в памяти: 12-летняя Лира Белаква решает спасти друга Роджера от загадочных похитителей детей при помощи своего деймона (животное ассистент - воплощение души), аэронвата из Техаса, цыганского табора, алетиометра (волшебного компаса, который может ответить на любой вопрос, если ты достаточно проницательный читатель) и огромного бронированного медведя.

Она оказывается ввязанной в войну между агрессивными, антиинтеллектуальными и отшельническими силами Магистериума (что-то вроде нашей католической церкви) и в значительной степени доброжелательными, хотя жестокими и недобросовестными гуманистами, представленными ее родителями: миссис Колтер и лордом Азриэлем. По пути она встречает Уилла Пэрри, мальчика из мира, очень похожего на ее собственный, и вместе они используют магический нож, уничтожая им ангела, изображающего из себя Бога, и тюрьму, которой является «загробная» жизнь каждого мира. Нелегкая задача.

«Книга Пыли», дополняющая «Темные начала» трилогия, такая же серьезная, хотя и гораздо меньше по объему. В начале нового тома «Прекрасная дикарка» Лира только родилась. Пулман вводит нового персонажа – ее защитника: сильного, вдумчивого, умного мальчика по имени Малькольм Полстед. В отличие от Лиры, у Малкольма нет великой судьбы – по крайней мере, не настолько показной, чтобы попасть в поле зрения мировых ведьм и философов. Но при внимательном рассмотрении, правильно поставленных вопросах, быстроте и решительности, Малкольм идет по своему пути в нарастающем конфликте между двумя секретными службами: под руководством лорда Азриэля и Магистериума.

Несмотря на то, что в этой войне понятно, какая сторона хорошая, а какая плохая, Пулман не превращает «Прекрасную дикарку» просто в историю о противостоянии добра и зла. Малкольм дружит с несколькими монахами, живущими около его дома, хотя они и агенты церкви (обычно в детских книгах монахи – либо добрые, материнские образы, либо жестокие агенты; здесь же есть и те, и те). Лорд Азриэль хотел защитить свою дочь, но одновременно он – манипулирующий людьми урод, который с легкостью убьет человека в собственных интересах. Даже главный злодей книги, Джерард Бонневилль, которого вроде не остановить, опальный ученый-социопат, этакая чуть более мазохистская версия Антона Чигура, оказывается, обладает прошлым, которое объясняет его настоящее.

Во второй части книги Малкольм и его подруга Элис управляют сверхъестественным наводнением, которое становится явным фэнтезийным полигоном для их историй. Без какого-либо обращения к коммуникационным технологиям у них нет возможности обратиться за помощью. Вместо этого, течение приносит пару к одной смертельной встрече за другой, как своего рода Одиссея для детей, которым на самом деле стоил бы быть в школе. Среди других препятствий пара встречает фею, которая хочет забрать Лиру, стрелка, пьяного и уверенного в своем величии, тайное сообщество добытчиков корма и остров беспамятных душ.



Наблюдать за тем, как персонажей загоняют в угол, это одно из главных удовольствий художественных произведений, и в руках Пулмана – один из самых ее эффективных инструментов. Вовлечение этики в художественную литературу – это не просто постановка перед читателем вопроса «а что вы бы сделали на месте этого героя», хотя этот вариант тоже возможен. Гораздо больший удар по абстрактному этическому мышлению нанесет постановка читателя перед ситуацией, из которой нет однозначного выхода.

В этом отношении моральные обязательства Пулмана воплощены в его прозе: «Хорошо, что люди что-то узнают, вырастают, осознают свою сексуальность», - однажды сказал он. Узнавать новое, расти, разбираться в эмоциональных и физических обязательствах сексуальных отношений сложно само по себе. Вырастать – значит быть способным видеть мир в сложном переплетений деталей, а не видеть набор потенциальных решений в простых моральных уроках. Есть сказки с простыми и неизменными правилами, и они дают детям плохой урок: всегда говори правду, не суди о книге по обложке, уважай старших. Это полезные гиды, но развитие этического мышления заключается также в том, чтобы знать, когда можно нарушить правила.

Жить в Америке в 2017 году тоже сложно.

Столкнувшись с очевидным кризисом, многие критики ударились в простое моральное паникёрство, говоря, что некоторые типы искусства нам «нужны больше, чем когда-либо». Обычно такое искусство влечёт за собой попытки показать, что всё ещё существует человеческая доброта, или что политика может быть плохой. Решение проблемы никогда не бывает простым, конечно же. Существование ролевой модели героя само по себе ничего не добивается, если только читателя не принуждают взаимодействовать с персонажем, думать, как и что он делает. Это задача, требующая того, чтобы людей учили не только читать правильные вещи, но и чтобы их учили читать хорошо: подмечать маленькие детали, которые меняют восприятие других и самих себя.

Одни из самых сильных моментов в «Прекрасной дикарке» – это простые сцены, где Малкольм навещает своего академического наставника и шпионский контакт, чтобы просто обсуждать книги. Возбуждение Малкольма, когда он открывает новые, взрослые способы жить, осязаемо и выливается во многие новые литературные привычки. Например, можно прочитать плохие детективы, подождать пару лет, и совершенно забыть, кто их написал. Научившись так мыслить, узнав кучу приёмов для быстрого чтения книг, Малкольм стал более хорошим читателем, что позволило ему лучше жить и лучше понимать свои поступки. И правда, работы Пулмана часто о пользе чтения. Умение понимать алетиометр уже само по себе форма внимательного чтения и внимания к символизму, это умение задать правильный вопрос или понять ответ из головокружительного множества возможных значений. Чтение алетиометра, как освоение языка, невероятно сложный, но очень полезный навык.

Конец сказки, примером которого является «и все они жили долго и счастливо» или его мрачный эквивалент - говорит, что мир вознаградит вас за хорошее поведение или накажет вас за зло. Мальчик, который помогает старушке и становится принцем, хитрая девушка, которая обманывает короля, чтобы тот женился на ней, или дровосек, чья честность зарабатывает ему богатство, о котором он и мечтать не мог. Ничто из этого не происходит в реальном мире, где связь между добротой и успехом незначительна.

Работа Пулмана же проявляет себя наилучшим образом, когда признает отсутствие связи между моральной силой и часто страшными обстоятельствами, в которых его герои призваны использовать её. Малкольм Полстед не имеет судьбы и врождённой связи с Лирой, но он переживает библейский потоп и преследование сумасшедшего с помощью только своего каноэ, остроумия и друга. Он ставит других людей в опасность, нарушает запрет своего мира на прикосновение к демону другого человека и в конечном итоге совершает убийство - это поступок, который он и Элис лишь частично оправдывают, продолжая жить с некоторым беспокойством. Мы можем только надеяться на то, что будем справляться с испытаниями так, как это делает Малкольм: он делает всё возможное и поступает хорошо.

Столкнувшись с очевидным кризисом, многие критики ударились в простое моральное паникёрство, говоря, что некоторые типы искусства нам «нужны больше, чем когда-либо». Обычно такое искусство влечёт за собой попытки показать, что всё ещё существует человеческая доброта, или что политика может быть плохой. Решение проблемы никогда не бывает простым, конечно же. Существование ролевой модели героя само по себе ничего не добивается, если только читателя не принуждают взаимодействовать с персонажем, думать, как и что он делает. Это задача, требующая того, чтобы людей учили не только читать правильные вещи, но и чтобы их учили читать хорошо: подмечать маленькие детали, которые меняют восприятие других и самих себя.


Автор: Eric Thurm

Источник: lithub.com/we-still-need-the-morality-lessons-of-philip-pullman/