Люди — существа социальные. Для нормальной жизни всем нам нужно окружение — только так можно полностью раскрыть свой потенциал и стать по-настоящему счастливым. И писатели — не исключение. Однако творческим людям гораздо сложнее сходиться с другими. Склонность к перфекционизму, жесткая самокритика, нескончаемые духовные поиски, обостренное чувство справедливости — все это мешает литераторам влиться в общество. Тем более, если оно состоит из таких же творческих личностей. Но потребности в признании и принадлежности к какой-либо группе все же толкают к объединению даже самых убежденных одиночек.

Одно из первых русских литературных обществ называлось «Беседа любителей русского слова». Возглавляли его поэт Гавриил Державин и филолог Александр Шишков. Они прославились своими консервативными взглядами на развитие русского языка — резко осуждали заимствования иностранных слов, развивали идею, что все мировые языки произошли от русского, и пропагандировали запрет перевода библейских текстов с церковнославянского на современный им литературный русский.

Такая позиция вызывала отторжение у писателя Николая Карамзина, который выступал за естественный путь развития русского языка и считал, что если заимствования произошли, значит, на то были причины. Также он выступал против смешения просторечия с литературным языком, в то время как шишковцы эту идею скорее поддерживали. Позиция Карамзина нашла горячих сторонников среди многих писателей, которые составили костяк литературного кружка «Арзамас». В него входили Константин Батюшков, Александр Плещеев, Петр Вяземский, Денис Давыдов и дядя Александра Пушкина Василий Львович. Его знаменитый племянник тоже присоединился к кружку, но несколько позже, когда окончил лицей.

Примечательно, что в начале своего творческого пути Пушкин поддерживал карамзинистов и не раз проходился по Шишкову и его сторонникам в стихах и эпиграммах. Самым известным обращением поэта к своему оппоненту стала строчка из романа «Евгений Онегин», в котором рассказчик сперва изъясняется на французском, а затем замечает: «Шишков, прости: не знаю, как перевести». В дальнейшем Пушкин стал относиться к ревнителю русского языка с сочувствием. Шишков же, по свидетельству современников, высоко оценивал талант «Солнца русской поэзии».

Однако основная литературная жизнь того времени была сосредоточена вокруг салонов. Их расцвет которых пришелся на конец XVIII — начало XIX века. Появились они по аналогии с французскими салонами, которые вошли в моду столетием раньше. Как правило, их создавали богатые аристократы, которые претендовали на репутацию утонченных ценителей искусства.

В Российской империи хозяевами салонов чаще всего становились женщины. Это объясняется социальными причинами — аристократки имели прекрасное образование, но почти не имели способов для самореализации, и салоны были идеальной и, что немаловажно, социально приемлемой возможностью проявить себя. К тому же писателями в то время были в основном мужчины, которым льстил интерес прекрасных дам, поэтому они охотнее откликались на приглашения. Поэт Петр Вяземский в записных книжках отмечал, что женщины чутки, заботливы и гостеприимны, чем и привлекают умных гостей.

Управление литературным салоном было весьма хлопотным делом. Недостаточно было просто позвать именитых гостей. Нужно было их грамотно рассадить по группам, учитывая их взгляды, интересы, а также отношение друг к другу. «Предводителю» каждой группы полагалось специальное место — например, роскошное кресло, его «свите» же мебель попроще — например, обычные стулья. Так, у Александра Пушкина в некоторых салонах были личные кресла, в которые не разрешалось садиться никому, кроме него. Кроме того, хозяину нужно было составить увлекательную программу на вечер — выбрать, кто из гостей будет читать свои произведения, составить список тем для разговоров, позаботиться об угощении и придумать интересные игры. Одно из самых популярных развлечений — домашние спектакли: все-таки театр не мог существовать без литературы.

Для писателей посещение таких салонов было обязательным условием для поднятия своего авторитета — именно там можно было попасть в поле зрения маститых авторов и известных критиков, найти единомышленников и блеснуть остроумием перед дамами.

Самым модным местом сбора литераторов стал салон жены Карамзина Екатерины Андреевны. Его посещали такие известные писатели, как Пушкин, Вяземский, Василий Жуковский и Евгений Баратынский. Гостей привлекала дружеская атмосфера, царившая в салоне — хозяйка умело вела вечера, не допуская конфликтов и любых проявлений, как сейчас принято говорить, «токсичности» по отношению к посетителям. Поэтому именно в салоне Карамзиной молодые авторы не стеснялись читать свои новаторские произведения. Так, Николай Гоголь презентовал там «Мертвые души», а Михаил Лермонтов впервые прочитал стихотворение «Демон».

Еще одним популярным среди писателей местом был салон княгини Авдотьи Голицыной. Собрания там проводились по ночам — известная французская гадалка Мария Ленорман предсказала Голицыной, что та умрет ночью, и она таким образом пыталась обмануть смерть. Примечательно, что пророчество в итоге сбылось — княгиня действительно умерла ночью, правда, уже в пожилом возрасте. Атмосфера в салоне Голицыной разительно отличалась от обстановки в салоне Карамзиной — помимо дружеских бесед в нем было принято вести ожесточенные политические споры. Завсегдатаями салона были многие декабристы и члены группы «Арзамас»" Пушкин посвятил княгине Голицыной несколько стихотворений.

Однако уже к середине XIX века салоны стали терять былую популярность. Произошло это по нескольким причинам. Первая — демократизация литературы. Если раньше на собраниях присутствовали люди одного круга, которые знали, как вести себя в высшем обществе, то позже к ним прибавились разночинцы. Они не знали и, самое главное, не хотели знать правил дворянского сословия, считая их излишне вычурными и фальшивыми, а также не разделяли их идеологию. В ответ те считали разночинцев хамами, которые грозятся развалить культуру и, возможно, государство — среди них хватало сторонников революционных идей. Вторая — активное развитие литературных журналов, вокруг редакций которых естественным образом складывались новые писательские сообщества.

Одним из главных литературных салонов Серебряного века стала квартира Дмитрия Мережковского и Зинаиды Гиппиус в Доме Мурузи в Санкт-Петербурге. В нем собирались преимущественно представители символизма. Среди посетителей были поэты Александр Блок, Вячеслав Иванов и Владимир Пяст, писательница Надежда Тэффи, критик Дмитрий Философов и многие другие знаковые фигуры того времени. Собравшиеся обсуждали не только литературу, но и религию, эстетическую теорию и философские идеи. Примечательно, что Дом Мурузи тесно связан с литературой: в нем работал писатель Николай Лесков, располагалась студия переводчиков издания «Всемирная литература», а также жил юный Иосиф Бродский. Сейчас в здании открыта музей-квартира поэта «Полторы комнаты».

Еще одним знаковым объединением символистов стала «Башня» Вячеслава Иванова. Список посетителей по большей части перекликался с гостями салона Мережковского. Также ее часто посещали московские гости — Марина Цветаева, Валерий Брюсов и Андрей Белый.

Собрания проводились по средам с 11 вечера до восхода солнца. Со временем в «Башне» все чаще стали появляться молодые поэты — Николай Гумилев, Анна Ахматова, Осип Мандельштам, Велимир Хлебников и Георгий Иванов. Последний вспоминал, что его однофамилец Вячеслав Иванов весьма едко и точно критиковал творчество начинающих авторов, чем сильно смущал их. Постоянных же посетителей «Башни» соседство с молодыми авторами явно тяготило — так, Блок в письме матери сетовал, что на собраниях стало «серо и скучновато».

Однако самому Вячеславу Иванову роль мэтра явно нравилась. Специально для обучения молодых поэтов искусству стихосложения он создал «Общество ревнителей художественного слова», в котором читал лекции. Но молодые литераторы не пожелали засиживаться в учениках и организовали собственное объединение — «Цех поэтов». Располагался он в самом что ни на есть литературном месте — Доме Мурузи. Возглавил объединение Гумилев, среди известных его членов были Мандельштам и Ахматова. Участники «Цеха» считали, что поэзия — ремесло, которым можно овладеть через постижение определенных технологий.

Благодаря ним в русской литературе возникло новое поэтическое направление — акмеизм. Он стал своеобразным антиподом символизму — вместо туманных намеков и многозначных символов акмеисты использовали конкретные образы. Творчество членов «Цеха поэтов» критиковали не только символисты, но и футуристы. Так, Игорь Северянин придумал для них неологизм «бездари», который впоследствии вошло в повсеместный обиход — правда, с другим ударением.

Литературная жизнь Санкт-Петербурга проходила не только в салонах и кружках, но и в заведениях общепита. Самым излюбленным местом творческой интеллигенции Серебряного века стало артистическое кабаре «Бродячая собака». Его организовал режиссер Борис Пронин, которого в шутку прозвали Хунд-директором — от немецкого der Hund — собака. Изначально «Бродячая собака» была местом сбора театралов, но позже туда подтянулись художники и писатели.

В кабаре выступали представители различных, зачастую враждующих направлений — символисты, акмеисты, футуристы и новокрестьянские поэты. Некоторые литераторы буквально жили в нем — например, Пяст выходил на работу из «Бродячей собаки», а вечером снова туда возвращался. Кабаре часто встречается в произведениях его посетителей. Самое известное упоминание о нем — стихотворение Ахматовой «Все мы бражники здесь, блудницы...».

У заведения были собственные гимн и герб, а также множество обычаев, которые казались дикими случайным посетителям. Их, по воспоминаниям Бенедикта Лившица, называли фармацевтами — вне зависимости от того, кем они работали на самом деле. Кабаре просуществовало четыре года и было закрыто властями. По официальной версии, у заведения были проблемы с продажей алкоголя. По неофициальной, причиной стало скандальное выступление Маяковского. Идейным продолжателем дела «Бродячей собаки» стало литературно-артистическое кабаре «Привал комедиантов». Однако, по словам завсегдатаев, это было «уже не то». Билеты продавались всем желающим, ощущался перекос в сторону театра — в кабаре даже работала своя кукольная труппа.

У футуристов и им сочувствующих была своя точка притяжения — квартира Лили и Осипа Бриков. Там часто бывали Маяковский, братья Бурлюки, Хлебников и Николай Асеев. Также нередкими гостями у Бриков были Максим Горький, Борис Пастернак и Корней Чуковский. Обстановка в квартире полностью соответствовала бунтарскому духу футуризма — новогоднюю елку привинчивали к потолку и украшали ее игральными картами, на стене квартиры висел рулон, где каждый посетитель мог нарисовать, что душе угодно. Сами же гости специально приходили в экстравагантных нарядах — например, в восточных халатах или театральных афишах вместо рубашки.

После Октябрьской революции самостоятельные писательские объединения практически исчезли — все они тем или иным образом стали связаны с государством. В 1919 году по инициативе Горького в Петрограде был создан Дом искусств, под эгидой которого была собрана дореволюционная интеллигенция. Среди резидентов ДИСКа были Чуковский, Ахматова, Гумилев и Евгений Замятин. Под их влиянием там возник кружок «Серапионовы братья», в который входили Михаил Зощенко, Вениамин Каверин и ряд других молодых авторов. Однако Дом искусств проработал всего несколько лет и был расформирован.

Параллельно с ним существовали РАПП, Всероссийский союз писателей и ряд других литературных объединений. Однако все они были ликвидированы, вместо них был создан единый Союз писателей СССР. Прочие организации были запрещены и находились в подполье. Их члены рисковали своей свободой — так, лидер группы «Поэты мансарды» Леонид Чертков был осужден за «антисоветскую пропаганду», а одного из «Ахматовских сирот» Бродского сначала отправили в ссылку, а затем вынудили уехать из страны. После распада Советского Союза в России появилось множество литературных объединений разной степени известности.