Вонгозеро. Эпидемия

В конце 2019 года на платформе ТНТ-PREMIER выйдет киносериал режиссера Павла Костомарова «Эпидемия» — экранизация дебютного романа Яны Вагнер производства ТНТ-PREMIER Studios. Это первый российский киносериал, вошедший в шорт-лист Каннского фестиваля CANNESERIES, и первый в истории российского кино проект цифровой платформы, ставший финалистом кинофестиваля класса «А» ММКФ. Также «Эпидемия» удостоена специального приза жюри Фестиваля экранизаций «Читка» — за высочайшие достижения в жанровом кинематографе.

Отзывы:

Это замечательный жанровый проект, снятый на уровне лучших мировых образцов HBO, Netflix, которые вызывают неизменный интерес во всем мире. Уверен, что и у этого сериала будет огромное количество поклонников.

Алексей Иванов, писатель

Цитаты:

Никому не могло прийти в голову, что огромный мегаполис, гигантский муравейник площадью в тысячу километров можно запечатать снаружи колючей проволокой, отрезать от внешнего мира. Что в один день вдруг перестанут работать аэропорты и железнодорожные вокзалы, и пассажиры, которых высадили из пригородных электричек, будут стоять на перроне замерзшей, удивленной толпой, как дети, у которых в школе отменили занятия, со смешанными чувствами тревоги и облегчения, провожая глазами уходящие в город пустые поезда...

Все это действительно было еще не страшно. Невозможно было представить себе, что карантин не закончится за несколько недель. По телевизору в эти дни говорили „временная мера“, „ситуация под контролем“, „в городе достаточно лекарств, поставки продовольствия организованы“. Новости не шли еще бесконечным потоком, с бегущей строкой внизу экрана и прямыми включениями с улиц, которые выглядели странно пустыми, с редкими прохожими в марлевых повязках. По всем каналам еще было полно развлекательных передач и рекламы, и никто еще не испугался по-настоящему: ни те, кто оказался заперт внутри, ни мы, оставшиеся снаружи.

Лёня все так же сидел, прислонившись спиной к багажнику; когда мы подбежали, он сделал попытку подняться:
— Как в кино, — сказал он. — Я нормально. Куртка толстая у меня, куртка... Ну, чего вы? — он пытался встать и не мог, ноги его не слушались, лицо у него было удивленное.
Подошли Андрей и Марина с девочкой. Едва взглянув на него, она закричала, а он все упрямо возился, упираясь в снег, изъеденный и совсем черный под его рукой, и рука тоже вся была перепачкана.
— Лёнь, у тебя кровь, — сказала я.
— Ерунда, мне совсем не больно, — ответил он и только тогда тоже наконец посмотрел вниз».
«— Вы не понимаете! — закричал вдруг доктор. — Не понимаете! Так нельзя. Я врач. Я должен облегчать страдания, а вместо этого... все как-то страшно вывернулось, все неправильно.
Он замолчал, прожигая глазами Сережин затылок. Мелькнула перечеркнутая табличка „Медвежьегорск“, потом синий указатель „Санкт-Петербург — Юстозеро — Мурманск“.
— А, вы все равно не поймете, — горько произнес доктор.
— Ну почему же — не пойму, — сказал Сережа. — Я вчера убил человека.

— Ты же не станешь есть меня сейчас? — спросила я его; голос мой звучал хрипло и неузнаваемо. Пёс не шевельнулся. — Ты должен подождать, пока я не замерзну, — сказала я тогда. — Слышишь? А пока даже не подходи ко мне.
Он стоял неподвижно и просто смотрел на меня без любопытства, без злобы, как если бы я была неодушевленным предметом, куском дерева или комком снега.
— Не подходи ко мне, — сказала я еще раз.
Это было очень глупо, разговаривать сейчас вообще, и тем более, разговаривать с ним, но никого больше не было здесь, только я и он, и мне было холодно и очень, очень страшно.