Новогодние чтения: «Межвремье»

Приглашаем вас вечером после работы налить чашку горячего чая, кофе или какао, усесться поудобнее в кресло и погрузиться в хорошую книгу. Какую именно? Давайте выбирать вместе. Предлагаем прочитать эксклюзивный отрывок из нового романа Медины Мирай «Межвремье», который вышел только что в декабре.

Глава 2

Кален лежал в постели в своей комнате. Он протер глаза, взъерошил волосы и потянулся, как обычно. Перед глазами возникли последние секунды жизни, ощущавшиеся так реально, что еще около минуты он убеждался в том, что это был лишь сон.

Солнце еще не встало. В комнате все так же, как и всегда, — бардак. Вещи висели на стуле у рабочего стола, на нем самом — хаос из ноутбука, тетрадей, книг, компьютерных кабелей и канцелярского барахла.

Во рту пересохло. Кален направился на кухню за водой. По дороге заглянул в комнату к маме. Она спала.

«Все это мне только приснилось».

Чтобы окончательно отпустить тревогу, он подошел к ней и поцеловал в лоб, чувствуя сладкий, не присущий больше никому на свете запах.

Когда он в последний раз целовал ее? Если бы Алиса не спала, вряд ли он решился бы на это. Калену было неловко и даже стыдно нежничать с мамой, но кошмарный сон заставил его задуматься о его любви к ней и времени, данном для ее проявления.

Он улыбнулся матери и пошел на кухню. Налил воды в стакан и выпил. По дороге обратно в свою комнату, чтобы еще раз убедиться в нереальности сна, заглянул в контейнер с грязной одеждой, ища ту самую рубашку, и не нашел ее. На сушке — тоже ничего. Рубашка, в которой он себе приснился, висела на вешалке у него в шкафу, без пятен крови. Такая же мятая, как и в последний раз, когда Кален ее видел.

С облегчением Кален вновь уснул. Аромат свежеиспеченных вафель с малиновой начинкой разбудил его, когда солнце стояло уже высоко.

— Доброе утро! — приветствовала сына Алиса. Она напевала легкомысленную песенку через сомкнутые губы. — Хотя уже двенадцатый час. Я проспала. Слава богу, сегодня конференция только к часу... Ты какой‑то невыспавшийся.

— Кошмар приснился. — Кален помассировал глаза, что всегда помогало ему избавиться от ощущения сухости.

— Мне тоже приснился страшный кошмар. — Алиса поставила тарелку с вафлями на стол.

— О чем?

— Нельзя рассказывать кошмары, иначе они сбудутся. Я пошла собираться.

После завтрака Кален ждал ее в коридоре, чтобы проводить. Его не покидало какое‑то тревожное чувство.

— Так о чем сон? — спросил он сразу, как только Алиса появилась в офисном костюме, с сумкой на плече.

— Я же сказала, что нельзя...

— Ты правда веришь в суеверия? Это же все выдумки.

— Но ведь так не зря говорят.

— Говорили, что земля плоская и стоит на трех китах. И если следовать суевериям, то тот мотив, который ты напевала, пока готовила, предназначался дьяволу.

Алиса обреченно вздохнула, сдаваясь.

— Это был сон о террористах. Ты был там. И ты... — она замялась, явно не желая произносить что‑то вслух. — А еще там был голубоглазый парень, блондин... Доволен? Я пошла.

Она вышла из дома, громко хлопнув дверью.

Разве сны могут совпадать?

Кален кое‑как уложил волосы, оделся и вышел из дома, не закрыв дверь. В этом маленьком городке никто не запирал дом, потому что, во‑первых, все знали друг друга, а во‑вторых, красть все равно было нечего.

Кален добежал до места, на котором, судя по сну, располагалась концертная площадка. Сейчас она пустовала. Глупо надеяться увидеть то, что приснилось, но Кален чувствовал: что‑то не так. Он видел слишком реалистичный сон, чтобы посчитать его просто вымыслом собственного сознания. Сон был реалистичнее всех, что он видел.

Хоулмз решил пройтись в магазин техники. Вдруг привезли новые видеоигры или новую модель игровой приставки? Но магазин только что закрылся на перерыв. До открытия оставалось пятьдесят минут.

Ждать Кален не стал: для этого он был слишком нетерпеливым. Любил, когда получалось все и сразу. К счастью, в городе было еще одно место, куда он любил заглядывать, — зоомагазин. Стоило ему зайти внутрь, как легкие заполнил тяжелый, едкий запах корма, но Кален адаптировался к нему не хуже работающей здесь продавщицы‑консультантки.

— Привет! Рада тебя видеть.

— Привет, Тесс.

— Ты пришел наконец‑то кого‑нибудь купить?

— Нет. Мама не разрешает.

— Нам привезли джунгарских хомячков. Они такие маленькие и пушистые. Еще совсем детки. — Девушка, казалось, вот‑вот сорвется на визг от восторга.

— Где? — Кален оживился и побежал к последнему ряду. Хомяки всегда находились там.

Но помимо пушистых малышей в пластиковых вольерах его ждал еще один сюрприз: дети, мальчик и девочка, близнецы лет десяти, явно из обеспеченной семьи.

— Давай купим всех? — спросила девочка с волнистыми каштановыми волосами. Она была похожа на живую куклу: в нарядной рубашке, бархатном пиджачке, пышной юбке, колготках и балетках.

— А давай, — согласился ее брат.

Кален и раньше где‑то видел этих малолеток, но не мог вспомнить, где именно.

— Эй!

Близнецы оглянулись.

— Чего тебе? — огрызнулся мальчик.

— Вы собираетесь купить их всех?

— Да, Амелия любит хомяков, особенно этих. — Мальчик указал на вольер.

— Оставьте хотя бы одного.

«Чтобы я мог смотреть на него и играться с ним, приходя сюда».

Мама не разрешала заводить животных, объясняя это безответственностью Калена. Как бы он ни уговаривал, Алиса всегда отвечала отказом. Запрет на животных был единственным, которому Кален следовал. Возможно, потому что в глубине души знал, что мама права.

— Но ведь ему будет грустно одному, — протянула девочка. — А ты хочешь его купить?

— Ты же сказал, что мама тебе не разрешает. Зачем тогда оставлять одного, отрывая его от остальных?

Кален не знал, что ответить. Он мог бы нагрубить, как делал всегда, но обычно его оппонентом становился либо сверстник, либо кто‑то старше.

Тут показалась Тесс, и девочка объявила:

— Я куплю у вас всех этих хомяков!

Кален стоял, уткнувшись взглядом себе в ноги и испытывая непонятную ненависть: то ли к себе, то ли к богатым детишкам. Чтобы не стать свидетелем их радости, когда они расплатятся и станут законными владельцами хомяков, он ушел первым.

Кален шел по улице в сторону дома. Рядом остановилась черная дорогая машина. Стекло задней дверцы опустилось, и из машины выглянула девочка из зоомагазина.

— Подожди! Андерсен, дай мне...

Кален остановился. Амелия протянула ему маленький пластиковый контейнер с джунгарским хомячком.

— Это тебе.

В ее глазах читалось столько неподдельной доброты, что сердце Калена заныло от болезненного тепла. И все же он отвернулся, горделиво ответив:

— Мне не нужны ваши подачки.

Тут из машины выглянул Андерсен.

— Амелия, ну зачем ты... Он же плохой и злой, сразу видно. Поехали домой. Нас ждут.

Возражений не последовало, только удаляющиеся звуки шуршащих по асфальту шин.

На улице было малолюдно. В этом городке субботний день не освобождал от тягот работы, а выходной в воскресенье не баловал развлечениями. Хоулмзу было на руку первое и безразлично второе. Он всегда находил чем заняться: играми, сном, играми, снова сном, походом в зоомагазин, играми, играми, играми...

— Кажется, ты что‑то потерял.

Голос прозвучал над самым ухом. От испуга Кален обернулся. Перед ним стоял высокий парень шестнадцати‑семнадцати лет, с удивительно чистыми голубыми глазами, взъерошенными золотистыми волосами, в обтягивающей темной футболке, светло‑голубых джинсах и кедах.

«Чувак из сна».

Но что привело Калена в еще большее оцепенение, так это протянутые незнакомцем сломанные приставка и наушники.

— Как?

— Разве ты не ронял свои безделушки?

С хитрой улыбкой парень пихнул потерянные девайсы Калену в руки и ушел, бросив напоследок:

— Увидимся во сне.

Кален оглянулся не сразу. Тело пылало от страха и непонимания. Он рванул домой, забежал в комнату и обнаружил наушники и приставку на столе. В руке у него были такие же, только сломанные.

Глава 3

Вечером вернулась мама. Она была в хорошем настроении — значит, сегодня дали зарплату. Об этом говорила не только широкая улыбка, но и пакеты с едой: замороженная пицца, творожки с малиной и черникой, которые так любил Кален, фрукты, салаты в контейнерах и многое другое.

Но парнишку едва ли это обрадовало. Весь вечер он провел в раздумьях о прошедшем дне. Кален стоял, прислонившись к дверному косяку и смотря в пол, пока мама стягивала обувь и радостно рассказывала:

— Скоро в нашем городе откроют новые магазины и какую‑то фирму. У людей появится работа. Может, я найду работу бухгалтером с зарплатой повыше, тогда точно не придется месяцами откладывать на твое обучение.

Алиса была так воодушевлена, что не сразу заметила мрачное настроение сына, а прошла с пакетами мимо и стала разбирать продукты уже на кухне. Кален поплелся за ней и опустился на стул. Из головы все не выходил блондин с его завораживающим голосом.

«Увидимся во сне».

— Что‑то случилось? — наконец‑то спросила Алиса. Она привыкла, что сын обычно пытается ее заткнуть.

— Рад, что заметила.

Пока мама ставила пиццу в духовку, Кален включил чайник и достал кружки. Он все думал, рассказать ли о волшебном совпадении их снов и встрече с парнем из них в реальности, но вовремя одумался: Алиса могла списать эти события на его бурную фантазию. Взрослые всегда найдут скучные объяснения необычным явлениям, и черта с два ты их переубедишь.

— Так что? — спросила Алиса. Она достала тарелки, включила телевизор и понизила звук.

— Да ничего, депрессия. — Кален залил кипятком чайные пакетики в кружках.

Алиса проверяла готовность пиццы через стекло дверцы духового шкафа.

— Как всегда, — бросила она небрежно. — Мне кажется, у тебя что‑то с организмом. Знаешь, недавно в журнале читала про Иону Красс. Она тоже половину детства провела в депрессии и часто плакала. Ей даже было сложно улыбаться, а потом родители поняли, что их дочери, возможно, чего‑то не хватает. Сдали анализы, и оказалось, что так и есть: девочке не хватало всего капельки какого‑то витамина в организме. Она стала принимать эти витамины и... — Алиса протянула Калену раскрытый журнал. — Вот, взгляни.

На первой же странице новомодной белиберды о знаменитостях красовалась четырнадцатилетняя сероглазая блондинка. Ее улыбка заставила Калена на миг замереть. Он неоднократно видел Иону по телевизору в различных шоу, даже в тех, которые никак не относились к ее роду деятельности, — танцам.

— Я понял, что она мегапопулярная, классная и так далее, — хмуро заключил он, откидывая журнал на столик возле окна.

— Дело не в ее популярности. — Алиса натянула кухонные перчатки и вытащила противень с ароматной пиццей «Четыре сыра». Она переложила ее на круглую деревянную доску, поставила на стол и стала разрезать. — Просто думаю: может, нам тоже так сделать?

— Нет.

Кален любил маму, но не любил долгие беседы с ней. Лучше несколько значимых слов, чем часовая болтовня о том, чего все равно не случится.

— Подумай, тебе же будет лучше.

Они сели ужинать. Как и всегда, в тишине и покое. Кален съел половину пиццы, а мама — два кусочка.

Сразу после еды он заперся в своей комнате. Оказавшись в тишине наедине с собой, Кален вновь и вновь прокручивал в голове слова незнакомца и поглядывал на часы.

Восемь. Еще далековато до сна.

Кален уже точно знал: он видел не обычный сон. Возможно, приснившееся произошло и в реальности. Тогда как можно объяснить одинаковые наушники и приставки?

Сериал скрасил часть вечера. Кален подключил наушники к телефону через вай‑фай и стал слушать подряд песни Адама Ламберта. Правда, одну он все же пропустил: песню «Choke» — саундтрек к «Пятидесяти оттенкам серого». Он ненавидел этот фильм, как и любой другой о любви. Особенно Кален не любил те фильмы и сериалы, в которых любовная линия развивалась со скоростью света.

«Лишь бы для галочки».

Сначала герои переглядываются, спустя два часа болтают и вдруг понимают, что это любовь до гроба, а на следующий день у них уже развиваются серьезные отношения.

«Идиотство».

Кален какое‑то время смотрел в потолок, потом выключил музыку, снял наушники, перевернулся на бок и почувствовал, как на душе становится легче. Вдохнув полной грудью, он закрыл глаза и свернулся калачиком, подложив руки под голову.

Сладкий сон вырвал его из этого мира.

Бескрайнее белое пространство. Над головой расстилалось звездное небо, но вокруг почему‑то было светло. Дыхание отражалось от стен, но, сколько бы Кален ни оглядывался, он не мог их найти.

В воздухе разлилась космическая симфония, чем‑то напоминающая сакральные песнопения и хор китов. Эта музыка расслабляла, но в то же время сводила с ума и заставляла на время забыть обо всем: кто он, как его зовут, откуда он и сон ли это на самом деле.

Холодный, но приятный ветер слишком реалистично трепал волосы, обдувал руки, заставляя Калена дрожать. Он и не надеялся, что после сна о терроризме увидит что‑то более удивительное.

Ночное небо было так близко к нему, что, казалось, достаточно протянуть руку — и дотянешься до звезд. Кален так и поступил: встал на носочки, поднял руку и коснулся одной звезды, самой яркой и большой, холодной, мягкой, выскальзывающей из рук. На ощупь она казалась материальной, но стоило немного надавить, и пальцы его сомкнулись, убеждая Калена, что звезда — всего лишь сгусток света.

Приглядевшись к маленькому шару, Кален понял, что это не просто звезда, а маленькая вселенная со своим Млечным Путем, скопление блестящих частичек, плывущих по спирали.

— Ничего здесь не трогай, — услышал Кален грозный женский голос, но не смог понять, откуда тот доносится. Он звучал словно отовсюду.

Кален прижал к себе маленькую вселенную и оглянулся. Перед ним возникла высокая девушка, внешне похожая на гречанку. Ее темно‑каштановые волосы, достающие до пояса, украшал золотой венок, а худое тело тонуло в белоснежном платье без рукавов.

— Вы... кто? — спросил Кален. Незнакомка напомнила ему богиню из учебника древней истории. Он сильнее прижал к себе маленькую вселенную, и девушка дернулась с места, протягивая к нему руку:

— Прошу, не прижимай ее к себе. Это может быть очень опасно. Судьба этой вселенной — в прямом смысле слова в твоих руках. Верни ее на небо, Кален!

— Откуда вы знаете мое имя?

— Верни ее на небо.

Он вновь встал на цыпочки, протянул руку с маленькой вселенной к небу, и шарик сам запрыгнул на свое законное место.

— Вот теперь можно знакомиться. — Девушка подошла к нему ближе. — Меня зовут...

— О, Самния! Смотрю, вы уже подружились! — прервал их чей‑то задорный голос.

Вдали показался уже знакомый Калену силуэт.

— Вообще‑то, Ариан, мы только собирались знакомиться, но ты нас прервал.

— Прошу меня простить.

Межвремье подошел поближе к Калену и протянул ему руку:

— Ариан. А ты Кален, верно?

Хоулмз неуверенно ответил на пожатие и тихо произнес:

— Да.

Если еще вначале, как только появился в этом странном пространстве, Кален думал, что ему все это снится, то теперь он понял: происходящее реальнее любых реальностей.

— Но...

— Погоди, погоди, — прервал его Ариан. — Прежде чем ты задашь свои вопросы, хочу рассказать кое‑что. Интересно узнать, почему тебе приснился сон со мной, а потом ты встретил меня же в реальности?

— Вот именно! Разве такое возможно?

— Да, но сам я подобное не провернул бы, — признался Ариан, потирая затылок и почему‑то виновато смотря в сторону. Кален почувствовал, что ему что‑то недоговаривают.

— Я ему с этим помогла, — присоединилась к разговору Самния, перебирая свои волнистые волосы. — Вам все‑таки стоило бы меня признать.

— Я тебя признал, дорогая, а вот другие пока не спешат, — ответил Ариан. — Мы ведь оба с тобой изгои...

— Только ты официальней меня.

— С этим спорить, конечно, не стану, — и снова наигранный смешок.

Иногда Кален даже жалел о том, что настолько хорошо разбирается в людях. Так и хотелось сказать едва знакомому Ариану: «Может, прекратишь кривляться и будешь вести себя естественно?» — но он сдержался. Сейчас Кален пытался переварить услышанное. Заметив его озадаченный вид, Ариан и Самния переглянулись.

— Почему бы нам не присесть?

Межвремье развел руками, вероятно, ожидая, что из пола вырастут диваны, оглянулся на Самнию, та закатила глаза, щелкнула пальцами, и из пола действительно появилось то, на что можно сесть, — бронзовая скамейка, украшенная древнегреческими орнаментами.

— Прошу. — Ариан уселся первым.

Кален опустился рядом.

— Как так произошло, что ты мне приснился?

— Приснился? Да, вы, люди, так это называете. На самом деле во время сна душа каждого человека перемещается в альтернативную вселенную, в тело своего альтернативного воплощения, коротко — альтерната. А следит за тем, чтобы каждая душа перемещалась и возвращалась обратно, королева снов и повелительница вселенных Самния. Но если в альтернативной вселенной ты попадешь в ситуацию, заканчивающуюся смертью, а она не успеет тебя вытащить...

Самния нахмурилась:

— Не будем о плохом.

— Но зачем это было нужно?

— Затем, чтобы испытать тебя. Та вселенная, в которую тебя перекинули, кишела террористами, и в ней ты погиб, так и не дожив до четырнадцатилетия. Если бы наша жемчужинка помедлила еще пару секунд, ты бы погиб вместе со своим альтернатом, но она вовремя тебя вернула.

Кален уставился на Самнию с нескрываемым осуждением.

— Теперь понятно, почему абсолютно здоровые люди умирают во сне.

Королева развернулась, чтобы уйти.

— Я приведу кое‑кого, — бросила она.

Ариан оглянулся, встал с бронзовой скамейки, поднял голову к звездному небу и продолжил говорить уже без былого наигранного энтузиазма, смотря на небо и в то же время в пустоту, словно перед глазами его возникали воспоминания:

— Существует четыре времени: прошлое, настоящее, будущее и я — межвремье. Меня не признают потому, что у моей вселенной нет ни одного альтерната. — Он указал на самую яркую звезду прямо над головой Калена. — Она мала, население составляет всего пару миллионов человек, но у них нет ни одного альтерната. Все они, как и межвремье, уникальны. Как правило, мы боимся тех, кто не похож на нас, вот и времена меня боялись.

Объясняя, Ариан ходил кругами, будто пытался развеяться, но чем дольше он так расхаживал, тем мрачнее становился и тем больше Калену хотелось забрать назад свои мысли о фальшивом поведении своего нового знакомого. Прежний вариант ему нравился больше.

— Когда‑то давно пропал Настоящее, — продолжил Ариан громче, так, что его голос еще долго отражался эхом от невидимых стен. — И вот теперь Будущее и Прошлое забили тревогу. Если Настоящее не объявится в ближайшие два года, то прошлое и будущее смешаются, и наступят хаос и крах, — Он повернулся к Калену и злорадно улыбнулся: — Конечно, мне всегда было плевать на своих «коллег» из‑за их отношения ко мне. До сих пор они надеялись лишь на свои силы и искали Настоящее сами, но в итоге сдались. Они предложили мне найти его за вознаграждение: они признают меня.

Кален верил каждому слову. Он был одним из немногих подростков, веривших во все мистическое, но лишь в детских мечтах видел себя в центре этих событий.

— Тебе настолько важно признание?

Ариан остановился. Он почти не дышал. Взглядом уткнувшись в пол, сжал руки в кулаки и тихо произнес:

— Да, важно. Если они признают меня, я буду свободен.

И продолжил спокойнее, с легкой улыбкой:

— Но мне выставили одно условие: я должен выбрать себе помощников. По одному из каждого времени. Я решил начать с настоящего. — Ариан смотрел в сторону Калена, на что‑то или кого‑то у него за спиной.

Кален оглянулся: сзади стояла Самния, но не одна. Рядом с ней оказалась до боли знакомая Калену девушка. В обтягивающие джинсы с высокой талией и подвернутыми штанинами была заправлена белая футболка с рисунком оленьих рогов, на ногах — обычные кеды. Кален узнал и эти светлые волосы, собранные в низкий хвост, и серые глаза. Перед ним оказалась не кто иная, как Иона Красс, любимица общественности, звезда и известная танцовщица.

Несмотря на то что Калену всегда было плевать на знаменитостей, он все же раскрыл рот от удивления. В реальности она не выглядела такой взрослой, как на обложках журналов. Там она была размалеванной, отфотошопленной, а здесь — реальной, естественной и оттого красивой.

— Привет, — голос Ионы оказался светлым, громким, но Кален в ответ лишь кивнул, потеряв дар речи. Слишком много удивительного на него свалилось за последние десять минут. Одноклассницы отдали бы многое, чтобы оказаться на его месте.

Иона обратилась к Ариану:

— Родители одобрили.

— Было бы глупо с их стороны отвечать отказом.

— Так ты хочешь выбрать кого‑то из нас? — решился спросить Кален.

— Нет, зачем? Я уже сделал свой выбор. — Ариан подошел к Ионе и положил руку ей на плечо. Кален был в ступоре.

— Зачем же тогда нужно было звать меня сюда и испытывать? Да еще посылать те страшные видения моей маме?

— Я же сказал, что мне поставили условие: взять только одного, — безразлично отвечал Ариан.

— Ты же сразу выбрал ее, так ведь? Тогда зачем нужно было устраивать все это со мной? В чем смысл?

Ариан вновь помрачнел. Он взглянул в зеленые глаза Калена, полные недоумения, обиды и явно читающегося чувства оскорбленного достоинства.

— Есть причина, по которой ты должен быть с нами. Но я пока не могу тебя взять, потому что иначе нарушу условия. Нужно подождать.

— А в чем причина, по которой я должен быть с вами? — Кален почувствовал, что его охватывает злость.

— Это все, что я могу тебе сказать. Идем, Иона.

Она махнула на прощание, но Кален лишь сильнее разозлился. Рядом с ним осталась Самния. Она положила руку ему на плечо и шепнула:

— Еще увидимся.

И Кален проснулся.