Комплименты девушкам от русских классиков

Как заметил один из персонажей романа «Портрет Дориана Грея» английского писателя Оскара Уайльда, «женщины любят ушами». Возможно, именно поэтому комплиментам в отношениях отводится такая важная роль, особенно в процессе ухаживания. Хотя многие романтики и в семейной жизни не прочь удивить свою вторую половину неожиданной любезностью. Однако умение сделать грамотный комплимент дано не всем. Но этому можно научиться — например, у русских классиков.

Одним из самых красноречивых ухажеров в русской литературе по праву считается Александр Пушкин. В его донжуанских списках, которые он полушутя составил в альбоме своей подруги Елизаветы Ушаковой, значилось 37 женщин. По признанию самого Пушкина, которое он сделал в письме жене своего близкого друга Петра Вяземского, за всю жизнь он влюблялся 113 раз. И многие девушки отвечали поэту взаимностью — не в последнюю очередь благодаря комплиментам, которыми он их осыпал.

Его стихотворение «К ***» — одно из самых известных любовных признаний в русской литературе, на которое композитор Михаил Глинка написал популярный романс, посвятив его Екатерине Керн. Примечательно, что наиболее вероятным адресатом произведения Пушкина была мать девушки Анна Керн, к которой он испытывал сильные чувства. Литературоведы считают, что именно ее поэт назвал «гением чистой красоты». Хотя в конце жизни Пушкин стал относиться к ней с иронией — так, он поместил ее во второй донжуанский список, куда вносил наименее серьезные увлечения, а порой и с нескрываемым раздражением — например, отказался помочь бывшей возлюбленной с публикацией ее перевода произведений Жорж Санд с французского. Тем не менее, сама Керн после смерти поэта сохранила с его семьей близкие и теплые отношения.

Пушкин любил воспевать страстных женщин, которые были «рождены воспламенять воображение поэтов». Такой была его возлюбленная гречанка Калипсо Полихрони, которую поэт удостоил строчки в первом донжуанском списке, куда вносил только свои пылкие увлечения. С девушкой Пушкин познакомился в Кишиневе, куда она приехала из Константинополя.

Поэт описал Полихрони в стихотворении «Гречанке» как девушку, которая умела производить впечатление на окружающих «любезной живостью приветов, восточной странностью речей, блистаньем зеркальных очей и этой ножкою нескромной...». Действительно, по воспоминаниям современников Пушкина, его возлюбленная хоть по частям, хоть целиком излишней скромностью не отличалась. За это девушка заслужила не слишком хорошую репутацию. Впрочем, поэта это не слишком волновало, поскольку он относился к их роману не слишком серьезно. «Нет, нет, мой друг, мечты ревнивой питать я пламя не хочу», — заметил он в конце посвящения. И резюмировал: «Боюсь: неверно все, что мило». Невероятной прозорливости был человек.

Еще одним адресатом любовных посланий Пушкина была двоюродная сестра Керн Анна Оленина, которую он в стихах называл по имени. В посвященном ей произведении «Ее глаза» поэт пошел на хитрость. В первой половине стихотворения он восхвалял другую известную красавицу — считается, что ею была фрейлина Александра Россет — ее «черкесские глаза» он сравнивал с «южными звездами», которые горят «огня живей». А во второй половине заявил, что даже ее красота не идет ни в какое сравнение с Олениной. Чем, безусловно, польстил самолюбию последней — ведь что может быть приятней для девушки, чем победа над эффектной соперницей?

Да и над комплиментами поэт постарался: в глазах возлюбленной он обнаружил «задумчивый гений», «детскую простоту», «томные выражения», «негу и мечту» и «скромных граций торжество». Выражение же глаз Олениной он сравнил со взглядом «ангела Рафаэля», который «созерцает божество». Под последним Пушкин, возможно, имел в виду себя. В таком случае у нас нет вопросов к поэту — девушкам нравятся уверенные в себе мужчины.

Необычный заход использовал и Михаил Лермонтов в стихотворном посвящении своей возлюбленной Варваре Лопухиной. Сначала поэт обозначил, что она выделяется из толпы прочих девушек не за счет внешности: «она не гордой красотою прельщает юношей», «она не водит за собою толпу вздыхателей» и «стан ее — не стан богини, и грудь волною не встает». Но тем не менее, все ее «движенья, улыбки, речи и черты» полны «жизни, вдохновенья» и «чудной простоты». Эта тактика сработала — Лопухина влюбилась в поэта и сохраняла чувства к нему до конца своей жизни, а замуж за него не вышла лишь из-за запрета отца. Примечательно, что и Пушкин, и Лермонтов пошли не вполне очевидным для большинства мужчин путем: не стали натужно расхваливать черты, которыми их возлюбленные не обладали, а сконцентрировались на качествах, которые выгодно отличали их от других девушек. Учитесь, донжуаны!

Еще один любопытный прием предложил Федор Достоевский в романе «Подросток». Главный герой будто бы нечаянно проговорился знакомой, что как-то встретил девушку, которая была столь же прекрасна, как она, только его знакомая все равно выигрывает по сравнению с ней. Затем он признался читателю, что схитрил — никакой другой девушки не существовало, а придумал он это, чтобы доставить удовольствие знакомой. Достоевский словами своего героя резюмировал — лестное замечание, сделанное якобы случайно, ценится женщинами выше, чем любой самый изящный комплимент.

Антон Чехов комплименты не делал — он их отвешивал. Писатель был известен своим фирменным чувством юмора — читая его письма, можно подумать, что без дружеских колкостей он просто не мог общаться. Больше всех от Чехова доставалось его жене, известной актрисе Ольге Книппер. В переписке он называл ее «бабусей милой» — хотя она была на восемь лет младше его — «дусей», «собачкой», «милым песиком», «лошадкой» и даже «крокодилом души моей». Это вам не «зая» и «киса», такое точно не забудешь.

Александр Куприн создал повесть «Суламифь» в стилистике восточных сказаний. Поэтому ее герои не смогли обойтись без витиеватых комплиментов, свойственных подобным произведениям. При первой встрече с прекрасной Суламифь царь Соломон описывал ее внешность так, что она хотела слушать его бесконечно. И не удивительно — ведь он считал, что ее зубы — «белые двойни-ягнята, только что вышедшие из купальни», щеки — «половинки граната», глаза глубоки как «два озера Есевонских у ворот Батраббима», шея — «пряма и стройна, как башня Давидова», а волосы похожи на овечье стадо, которое покрывает всю гору с вершины до подножья и от света зари кажется красным и волнистым. Неудивительно, что под натиском таких изысканных комплиментов неопытная девушка влюбилась в Соломона без памяти.