Классические литературные циклы

Иногда замысел автора настолько масштабен, что для его воплощения одной книги не хватит, сколь объемной она ни была бы. Так появились литературные циклы — произведения, объединенные между собой чем‑то общим: темой, местом действия или персонажами.

Они возникли естественным образом, когда одни писатели создавали новые произведения на основе материалов предшественников. Так, в Древней Греции разные поэты сочиняли о подвигах одних и тех же богов и героев, средневековые писатели из Фламандии и Франции на свой лад пересказывали легенды о лисе Ренаре, а русские сказители распространяли свои версии былин о богатырях.

К XIX веку в Европейской литературе появилось понятие авторского цикла. Если в Античности и Средневековье циклы имели спонтанный характер, то созданные одним писателем, они стали концептуальными: каждое произведение занимало в них строго определенное место, порождая цельную композицию, работающую на раскрытие идеи.

Стоит отметить, что каждый текст авторского цикла — самостоятельная книга, которую можно рассматривать отдельно от прочих. Однако именно ее взаимодействие с другими частями создает новые смыслы, которые невозможно увидеть при выборочном чтении.

Одним из самых масштабных циклов в истории европейской литературы стала «Человеческая комедия» французского классика Оноре де Бальзака. В свое время он стал настоящим новатором. В эпоху романтизма с его культом индивидуальности писатель отошел от воспевания образа героя‑одиночки и сосредоточил внимание на жизнеописании общества.

Еще в начале творческого пути Бальзак решил создать масштабную картину нравов всех французских сословий с момента окончательного отречения Наполеона от престола в 1815 году до Французской революции 1848‑го. Автор видел в «Человеческой комедии» художественную энциклопедию французской жизни.

Цикл разделен на три части: «Этюды о нравах», «Философские этюды» и «Аналитические этюды». Все они связаны между собой рядом сквозных персонажей, как центральных, так и второстепенных. Примечательно, что все произведения цикла разноплановые: среди них есть как реалистичные, так и философские и даже фантастические.

«Человеческая комедия» задумывалась автором как поистине монументальный труд. В него должны были войти 137 произведений. Однако писатель успел закончить лишь 91 из них. Он работал очень напряженно, проводил за письменным столом по 16 часов в день, мало спал и пил много кофе. Именно это в итоге и помешало Бальзаку завершить задуманное. Плотный график, нездоровый образ жизни и эмоциональное выгорание привели его к ранней смерти.

Продолжил дело Бальзака французский писатель‑реалист, отец натурализма в литературе Эмиль Золя. В 20‑томном цикле «Ругон‑Маккары» он показал жизнь всех классов французского общества через историю одной семьи, члены которой проникли как в элиту, так и в маргинальные слои.

Действие всех романов происходит практически сразу после окончания «Человеческой комедии» — в эпоху Второй империи, длившуюся с 1852 по 1870 год. Каждую книгу цикла «Ругон‑Маккары» можно рассматривать как самостоятельное произведение, сюжет которого развивается независимо от других, поэтому читать их можно в произвольном порядке. Тем не менее традиционно началом считают роман «Карьера Ругонов». В нем читателю представляют основных персонажей. А завершением — роман «Доктор Паскаль», в котором писатель сводит воедино концовки всех предыдущих книг.

Следующий цикл — «Четвероевангелие» — Золя закончить не успел: погиб от отравления угарным газом. Примечательно, что многие его современники считали этот инцидент не несчастным случаем, а спланированным убийством: писатель вел активную политическую жизнь и нажил себе немало врагов.

Традицию масштабных авторских циклов о жизни французского общества продолжил Марсель Пруст. Его цикл «В поисках утраченного времени» состоит из семи романов, в которых задействовано порядка 250 персонажей. Однако, в противовес произведениям Бальзака и Золя, в нем Пруст не стремился описать весь социальный срез современной ему Франции — персонажи его книг преимущественно представители светского общества. Еще одно важное отличие от циклов предшественников заключается в том, что автор не пытался создать групповой портрет народа, а сосредоточился на внутреннем мире главного героя, его эмоциональном восприятии окружающего мира.

Определить жанр романа довольно сложно, поскольку вымысел в нем тесно переплетен с реальными фактами из биографии писателя. Из‑за этого ряд современных литературоведов причисляют «Поиски утраченного времени» к автофикшену.

Другая их особенность — нелинейная хронология, за которую рецензенты ругали автора после выхода первого тома — «В сторону Свана». Однако к публикации второй книги — «Под сенью девушек в цвету» — критики стали отзываться о цикле положительно, а Пруст получил Гонкуровскую премию, самую престижную литературную награду Франции.

Стоит отметить, что, как и многим другим авторам масштабных циклов, Прусту не удалось реализовать замысел в полной мере. Писатель скоропостижно скончался из‑за воспаления легких, и при его жизни были опубликованы лишь четыре романа. Три оставшихся были выпущены без необходимых авторских корректировок, что бросается в глаза не только литературоведам, но и обычным читателям. Но, несмотря на это, «В поисках утраченного времени» остались в истории мировой литературы как одно из самых выдающихся произведений XX века.

В русской литературе одним из ярких примеров цикла стали «Повести Белкина» — прозаический дебют Александра Пушкина. Он написал их во время «болдинской осени» — самого продуктивного периода своего творчества.

Пушкин не хотел публиковать цикл под своим именем. По собственному признанию, он опасался негативного отзыва известного литературного критика Фаддея Булгарина. Поэтому он придумал себе две литературные маски. Первая — незадачливый помещик Иван Белкин, который на досуге баловался сочинительством и преждевременно умер от простуды. Вторая — такой же незадачливый издатель А. П., не заметивший несколько логических ошибок в своем же предисловии к книге. Так, он пообещал привести письмо соседа Белкина без примечаний и изменений и тут же это обещание нарушил, сделав две сноски и вырезав часть текста, касавшуюся отношений помещика с женщинами. Также он проглядел хронологическое несоответствие: вышло, будто тот самый сосед Белкина ответил на письмо издателя А. П. за неделю до того, как оно было создано, то есть словно сумел предвидеть смысл направленного ему послания.

Такой же тонкой иронией пропитаны и все пять повестей цикла. Во‑первых, она прослеживается в самом авторском стиле. Большая часть произведений написана короткими простыми предложениями без каких бы то ни было стилистических фигур. Таким образом Пушкин придал повестям разговорный тон, нарисовав образ простодушного помещика, который пересказывает анекдоты и сплетни, услышанные им от разнообразных особ.

Во‑вторых, автор посмеивается над штампами популярных в его время произведений и жанров, противопоставляя схематическим персонажам и избитым литературным приемам живое многообразие реальной жизни. В «Станционном смотрителе» Пушкин обыгрывает сюжеты известных сентименталистов Николая Карамзина и Жан‑Франсуа Мармонтеля. В «Метели» переосмысляет балладу «Светлана» Василия Жуковского. В «Гробовщике» автор иронизирует над клише готической литературы, масонскими обычаями и образом шекспировского веселого гробокопателя. В «Барышне‑крестьянке» Пушкин экспериментирует с порядком приевшимся читателям сюжетом о влюбленных, которых разлучила вражда семей. В «Выстреле» он пародирует многочисленные романтические штампы Александра Бестужева, а также подшучивает над своим реальным оппонентом по дуэли. Когда‑то Пушкин, как и герой его повести, во время выстрела противника демонстративно ел черешню. А после промаха оппонента, как другой его персонаж, ушел, оставив за собой право последнего выстрела.

Современники писателя приняли «Повести Белкина» очень холодно. Среди критиков цикла были не только Павел Строев и Николай Полевой, ревностно относившиеся к славе Пушкина, но и Виссарион Белинский, который очень уважал талант писателя. Реабилитировали пушкинский прозаический дебют гораздо позже. Среди поклонников «Повестей Белкина» оказались такие авторитетные писатели, как Федор Достоевский и Лев Толстой.

Сам Толстой тоже начал путь в литературе с цикла. Им стала трилогия «Детство» — «Отрочество» — «Юность», рассказывающая о взрослении отпрыска аристократичной семьи Николеньки Иртеньева. И, хотя многие исследователи считают цикл автобиографичным, здесь, как и в случае с «В поисках утраченного времени» Пруста, следует говорить скорее об автофикшене. Так, прототипом отца Николеньки стал не отец Толстого, а его сосед. Образ матери Иртеньева был полностью придуман автором. Его собственная мать умерла, когда ему было два года, и он совсем ее не помнил. Да и образ главного героя Толстой списывал не только с себя, но и с сына соседа.

Каждая часть цикла описывает определенный этап становления Николеньки. Толстой хотел показать, как наивный и чистый ребенок делается тщеславным и неприятным подростком. Изначально писатель задумывал цикл как тетралогию, однако не завершил последнюю ее часть. «Молодость» так и осталась в виде набросков.

По мере развития персонажей развивался и сам Толстой‑писатель. Если в «Детстве» он пытался выстраивать события в хронологическом порядке и логически связывать главы между собой, то в последующих произведениях каждая глава стала самостоятельной единицей.

При создании цикла Толстой использовал весьма сложную для начинающего автора технику двойного повествования. Читатель видел каждый эпизод сначала глазами маленького Николеньки, а потом — взрослого рассказчика. Первый воспринимал окружающий мир эмоционально, второй трезво оценивал, как то или иное событие повлияло на становление личности главного героя.

Публикация дебютного цикла снискала теплый прием литературных критиков, принесла Толстому славу, породила множество эпигонов и вызвала в обществе волну интереса к детской психологии. Сам писатель тоже увлекся этой темой — изучал педагогику заграницей, разработал собственную методику преподавания и открыл в Ясной Поляне школу для крестьянских детей.