Конференция с Джорджем Мартином в пресс-центре ТАСС

– Расскажите о самом интересном, необычном, может быть, странном источнике вдохновения и о том, с какой писательской задачей это вам помогло справиться.

– Иногда, в некоторых своих произведениях, я точно знаю, какие события вдохновляли меня. Во многих случаях я понятия не имею, что меня вдохновляет. Идея просто приходит откуда-то, из моего подсознания, и всё, что я знаю, –– она уже здесь, она уже воплощается.

В 1991 году я начал работу над романом «Авалон». И внезапно мне представилась сцена, которая позже стала первой главой «Игры престолов». За три дня я написал первую главу, а потом понял, что готов написать и вторую, и третью, и дальше. Я давно хотел написать фэнтезийный роман. Большим источником вдохновения для меня была история «Война алой и белой розы» и книга Тэда Уильямса «Трон из костей дракона». Но конкретно та сцена, которая положила начало серии «Песнь льда и пламени», то есть сцена с лютоволками в снегу, – я не знаю, откуда она пришла.

– Как вы справляетесь с давлением, оказываемым на вас в связи с выходом следующей книги саги?

– Да, действительно, давление сильное, но я точно не знаю, как ответить на этот вопрос. Я делаю всё, что в моих силах. Если я не путешествую, я пишу семь дней в неделю. Популярность моих книг и популярность сериала сделали мою жизнь гораздо более сложной. В 2007 я нанял первого ассистента. У меня никогда раньше не было помощников, а сейчас у меня их целых пять. И даже несмотря на это, работы бывает очень много. Лучшее моменты жизни – когда я могу «забыться» в своей истории. Я беру компьютер и отправляюсь в Вестерос. Внешний мир просто исчезает.

– Почему вы убиваете своих героев, как только читатели к ним привыкают?

– До того как стать писателем, я был читателем. Я читал много книг, которые были предсказуемы: достаточно прочесть первую главу, чтобы понять, чем книга закончится. Мне не нравятся такие книги, я люблю книги, которые меня удивляют, пугают, завораживают. И я хочу, чтобы мои книги были такими же. Когда какой-то герой в беде, я хочу, чтобы читателю было страшно, чтобы он был напряжён: удастся ли герою выбраться из передряги? И единственный способ заставить читателя испытывать такие чувства – внезапно убить какого-то важного героя.

– В мире «Льда и пламени» много богов и религий. Как ваши воззрения повлияли на то, как они изображены в книгах? И последователем какой религии вы бы стали в созданном вами мире?

– Говоря о религии в книгах, надо вспомнить о Толкине, который сам был католиком, но во «Властелине колец» создал интересные непривычные религии без священников и храмов. Я сам был выращен в религиозно семье, но я всегда был плохим католиком, скептиком. Для меня всегда было интересно то, как религия совмещается с фэнтезийным миром. В фэнтези сами боги часто снисходят на землю и творят чудеса. Если бы в реальном мире могло быть так же, это оказало бы больше влияние на общество. Поэтому мне было интересно посмотреть, как подобная реальность может воздействовать на религиозные ценности мира, который он придумал.

– Как быть с тем, что абсолютный враг упрощает все внутренние, междоусобные, проблемы?

– Тут как у Толкина: после восхождения короля на престол, осталось огромное количество орков, но мы не знаем, что он делал с орками, потому что нам сказано только, что Арагорн был мудрым и хорошим правителем. Толкин никогда не занимался такими проблемами. Я не хочу делать мир строго чёрно-белым. Кто-то сказал, что герой – этот тот же злодей, если смотреть на него с другой стороны. Я хотел показать, что Ланнистеры – не абсолютное зло, они герои для своего народа. В каждом из нас есть и добро, и зло. А что касается белых ходоков, надо подождать развития сюжета.

– Короткий мануал для героев «Игры престолов»: что делать или не делать, чтобы остаться в живых?

– Не знаю, есть ли какие-то такие правила в моём мире или в реальном мире. Конечно, есть события, которые повышают шансы смерти (типа участия в войне). Валар моргулис. Все люди умирают. К сожалению, это касается всех нас.

– Недавно хакеры заявили, что взломали серверы HBO. Они угрожают слить в сеть все уже готовые сценарии грядущих сезонов. Если такое произойдёт, это повлияет как-то на вашу работу и на телесериал?

– На мою точно нет. Знаете, я же книги пишу. Но я не понимаю паники по поводу этой утечки. Книги же были написаны до того, как начали снимать сериал, так что любой мог узнать развитие сюжета, прочитав книги. Вопрос искусства заключается не только в сюжетных поворотах, вопрос в исполнении, в том, что ты ощущаешь в данный момент. Когда перечитываешь книгу, она не становится хуже от того, что ты знаешь, чем она закончится.

– Что для вас современное фэнтези?

– Да, мы создаём новые миры, вселенные. Один из важнейших компонентов фэнтезийного мира – сеттинг. То, к чему я стремлюсь – создать такой мир, который узнаётся, существуя только в воображении читателей. Чтобы смотря на рисунки, выполненные в разных техниках, читатель понимал, что это Минас Тирит, а не какой-то другой фэнтезийный город.

– Довольны ли тем, как ваши фантазии выглядят на экране? Вы бывали на местах съёмок?

– Да, я бывал в местах съёмок, ездил туда на выходных. В Белфасте, Марокко и на Мальте. Я даже снялся в пилотном выпуске, который не пошёл на экраны. Надеюсь съездить во все остальные места съёмок, но пока что моя основная задача – писать книги.

– Ваши книги имеют много отсылок к истории. Вы изучали что-нибудь по истории России? Дотракийцы очень похожи на монгольские племена, которые совершали набеги на Россию.

– Я действительно вдохновлялся подвигами азиатских народов, но, конечно, не только набегами племён монголов. Также я читал про племена индейцев в Америке. Я черпаю вдохновение из истории, но все эти знания я смешивал со своими собственными фантазиями. Что касается русской истории: на английском языке доступно не так много книг по истории России, так что я не смог включить в свои книги персонажей, «списанных» с российских исторических фигур.

– Вы наверняка слышали о масштабной традиции русской литературы, которую иногда объединяют в понятие «толстоевский». Как вы думаете, могут ли русскоязычные авторы стать такими же влиятельными фигурами мировой попкультуры, как вы, а если они пишут не на английском языке?

– Конечно, Толстой и Достоевский невероятно популярны во всем мире. Может ли русскоязычный автор получить настоящую мировую славу? Это зависит от многих причин. Моя огромная популярность, которая в последнее время приносит мне немало проблем, пришла ко мне лишь после появления сериала. У HBO до этого были популярные сериалы, но именно «Игра престолов» получила мировое признание и транслируется по всему миру. В результате сейчас «Песнь льда и пламени» переведена на 47 языков.

Безусловно, сейчас многие читают мои англоязычные произведения на английском. На прошлой неделе я был на Worldcon (Научно-фантастический конвент) в Хельсинки, и там большая часть посетителей читала мои книги именно на английском языке, а не в переводе на финский. Эта распространенность английского языка в немалой степени помогает популярности. А для русского, французского и других писателей это, безусловно, представляет сложность.

С другой стороны, мы живем в глобальном мире, который все больше сжимается. Большое количество англоязычных писателей переводятся на другие языки мира, а вот другие книги на английский переводятся мало. Правда, сейчас эта тенденция меняется. Я не могу сказать, когда получится, что русскоязычный писатель добьется мировой популярности, но не исключаю этого.

– Вокруг вашей истории складываются сотни фанатских теорий и создаются многочисленные фанфики. Помогали ли вам фанатские идеи, и удалось ли благодаря фанатской любви спасти хоть одного героя?

– Теории поклонников никак не влияют на создание книг. Я стараюсь не знать о них (хотя не всегда так получается, потому что многие пишут мне прямо на почту), но специально я не захожу ни на какие форумы.

Когда вышла только вторая книга, это было интересно, я заходил на форумы, это вдохновляло меня. Но мне не нравилось узнавать, что некоторые фанатские теории действительно совпадали с моими планами, мне не хотелось, чтобы они думали, что они предсказали книгу. Если я понимал, что запланировал какое-то предсказанное ими событие через три книги, у меня было желание срочно что–то поменять. И это неправильно, потому что история создавалась гораздо раньше, с 90-х годов. Я рад, что у моих фанатов есть свои идеи, но я не хочу их знать. Но общаться с ними в целом я люблю.

– Многие говорят, что ваши герои похожи на исторических личностей. А похожи ли ваши герои на кого-то из ваших знакомых, тех, с кем вы общались? Меня больше интересуют женские образы. Может, описывая какую–то героиню, вы вспомнили учительницу, которая поставила вам двойку, или соседку?

– Разумеется, любое создание характера – взаимопроникновение многих влияний. Это исторические персонажи, те, о ком мы читаем в прессе, видим по телевизору. Да, среди персонажей из моего раннего творчества (до «Игры престолов»), много взятых из реального опыта. В этом году будет тридцатилетие цикла «Дикие карты», и там есть персонаж, полностью списанный с меня, моей жизни, моего опыта (за исключением того, что он супергерой, а я не обладаю даром телекинеза).

В «Игре престолов» нет черт близких людей, но во многих из них есть мои черты. Все мы люди, все мы разные: здоровые и бедные, богатые и больные. Но у нас всех есть и сходство: все мы движимы желанием прославиться, желанием жить, желанием заслужить уважение – все это можно почерпнуть из самого себя. Я никогда не был 12–летней девочкой, принцем в изгнании, карликом, но про то, как они себя чувствовали, можно узнать из книг, которые мы читаем. А чтобы глубоко прочувствовать их, нужно заглянуть в самого себя, вглубь своей души.

Мне очень нравится создавать женских персонажей. Да, женщины – тоже люди, и, конечно, между мужчинами и женщинами есть различия, но есть и сходства. Наши различия малозначимы, потому что есть то общее, что не связано с полом, происхождением, достатком, – и оно гораздо важнее. Именно в этом общечеловеческом я черпаю вдохновение и исходя из него я описываю психологию героев «Песни льда и пламени».

– На чем основана судебная система Вестероса? В Вестеросе правители постоянно убивают неугодных людей – вот хотелось бы знать о законах этого места.

– Во многом судебная система Вестероса основана на общинных законах Англии, причем не только Средневековья, сколько Темных веков. Но я не уделял большого внимания законам, хотя, наверное, должен был.

Мои главные герои – короли, которые ездят на драконах, завоеватели – они создают свои законы. Но в следующих книгах, в том числе энциклопедии по истории Вестероса «Мир льда и пламени» и книге «Огонь и кровь», хронике правления дома Таргариенов, будет уделено определенное внимание юридическим аспектам, в том числе развитию феодальной системы, основанию городов. Но читатели больше любят битвы, чем детали судебной системы, поэтому юридических вопросов у меня немного.

– Бывали ли случаи, что вам хотелось глобально изменить судьбу ваших персонажей после того, как большая часть книг была уже написана?

– Нет, у меня никогда не было сожалений по поводу судеб персонажей моих книг. Но были изменения, связанные со съемками сериалов: когда ты общаешься с актерами на площадке, появляется личная привязанность, складываются дружеские отношения, а потом ты понимаешь, что через пару дней, пару месяцев или пару лет этого человека из–за тебя фактически уволят. Ты общаешься с актером, пожимаешь ему руку, а сам понимаешь: «Через некоторое время ты умрешь в страшных муках». И в этот момент в душу закрадывается чувство вины.

Но книги были написаны до съемок сериала, поэтому ничего изменить в них нельзя было, и эти личные привязанности не влияли на сюжет.

– Что вы думаете о России? Какое место она бы заняла в Вестеросе? И какое место занял бы в нем Путин?

– Вестерос уже достаточно хорошо представлен, в нем есть семь королевств, и я не мог бы выделить места в нем для России – все уже расписано. Да, Россия мне нравится, в той степени, в какой я вижу ее из отеля, вчера я видел Выборгский замок, и он мне очень понравился.

Я много занимался американской политикой, писал о ней и сам в ней разбираюсь. А о российской политике я знаю мало, поэтому не могу ничего о ней сказать.

– Все всегда спрашивают про «Игру престолов», но я хочу спросить про ваш личный «Сильмариллион» – книгу «Пламя и кровь», которую вы сами сравниваете с произведением Толкина. Не страшно ли вам было браться за такую фундаментальную работу, в которой вы хотите описать всю историю Вестероса? Будут ли там объяснены некоторые моменты, которых не будет в «Песне льда и пламени»? Например, откуда в этом мире взялись драконы и как они дожили до «нашего» времени?

– Да, было сложно создавать свой «Сильмариллион». Я подошел к этой идее как бы с черного хода: при работе над книгой «Мир льда и пламени», которая задумывалась как артбук. В ней должно было быть всего около 50 000 слов, описывающих известную историю Вестероса из всех книг. Я работал с двумя поклонниками, мы перерабатывали все написанные на тот момент книги цикла и извлекали из них историческую информацию: ее нужно было отполировать и расписать. К книге также предусматривалось приложение, в котором было бы то, чего вообще не было ранее в книгах, такой раздел «Приложение».

В результате поклонники сделали порядка 70 000 слов, я обработал их текст и добавил еще порядка 20 000. В результате «Приложение» переросло основную часть, выросло до почти 350 000 знаков.

Отсюда возникла книга, которая будет называться «Кровь и пламя»: она будет рассказывать о династии Таргариенов, король за королем, начиная от Эйгона Завоевателя, о восстании Роберта Баратеона и так далее. В данный момент мы дошли только до Эйгона III, надеемся, что в следующем году выйдет первый том этой работы. Это очень неожиданная для меня самого книга, по сути, историческая монография о мире, который никогда не существовал.

Это очень интересная работа, мне приходится общаться с людьми, которые знают историю моего мира лучше, чем историю мира вокруг них. Глава из этой книге, «Сыновья дракона», будет зачитана на Петербургской фантастической ассамблее и в конце года появится в антологии «Книга мечей», а в следующем году мы планируем выпустить первый том из двух.

– Как вы относитесь к пародиям на себя, например, недавней пародии в сериале «Южный парк»?

– Это очень странно. Знаете, будучи писателем, ты никогда не думаешь, что достигнешь того состояния, что на тебя будут делать пародии. Ты думаешь, что будут пародировать твои произведения, образы, которые ты создал (что уже тоже было с моими персонажами). Это часть той славы, которая на меня обрушилась, и по поводу которой я до сих пор испытываю смешенные ощущения.

– Какие места в Петербурге вы хотели бы посетить?

– Конечно, я хочу увидеть Эрмитаж, о котором я много слышал, Зимний дворец, который сыграл важную роль в истории России. Гуляя по городу, я видел много красивых зданий, и мне просто хотелось бы еще погулять и посмотреть на город.

Знаете, это как раз связано с вопросами про славу и пародии: сейчас я практически не могу свободно гулять по миру, подобно обычным туристам, как раз потому, что меня везде узнают.

Это очень необычно для писателя, когда тебя узнают на улицах. В отличие от музыкантов и режиссеров, они обычно более анонимны. Везде, куда бы я ни шел, меня узнают. Люди отличные, я их люблю, но когда я иду посмотреть достопримечательности, все подходят ко мне, фотографируются, пожимают руки. Таким образом, моя прогулка становится больше общественным событием, чем событием для меня, и у меня не получается просто так осмотреть достопримечательности.