Переделкино: поверх заборов

Пять причин купить

1. Частная история большой литературы. Переделкино — писательский поселок, одно из мест, где рождалось и ушло несколько слоев русской культуры девяти десятилетий.. Александр Нилин, проведший детство в Переделкине, позволяет взглянуть на историю глазами очевидца.
2. Поверх заборов. Что творилось за закрытыми дверями писательских домов и дач? Как относились сталинские лауреаты друг к другу и к власти? Александр Нилин рассказывает эксклюзивные истории, которые не стали достоянием литературоведов, а сохранились только в его памяти.
3. Неизвестные факты об известных произведениях. Обстоятельства написания «Молодой гвардии», рождение сценариев популярных советских фильмов и сказки «Ежик в тумане» — все это часть истории Переделкина. Книга Нилина позволяет по‑новому взглянуть на знакомые тексты.
4. Роман частной жизни. Чуткий прозаик и внимательный мемуарист, Нилин фиксирует малейшие детали быта Переделкина, облика и характера его обитателей, их отношений друг к другу. Его детские воспоминания сочетаются со зрелыми размышлениями, ирония — с сочувствием. Все это позволяет читателю сократить дистанцию между собой и обитателями дачного поселка, увидеть в них соседей и просто людей.
5. Размышления о прошлом и будущем. Рассуждая о судьбах Переделкина и его жителей, Александр Нилин уделяет большое внимание культурному феномену Переделкина, актуальному и в наши дни. Эта книга — возможность задуматься о путях развития русской культуры, о ее настоящем и будущем.

Пресса об авторе

«„Станция Переделкино“ стилистически напоминает устный рассказ очень увлеченного, взахлеб, рассказчика. Тот с удовольствием начинает какую‑то историю, но возникает побочная ветвь, и он перекидывается на нее, возвращается и снова убегает, кружит. Читать стоит очень внимательно. Наградой будет широкое полотно, на котором ничто не забыто. Полновесный, яркий, осязаемый миф „Переделкино“ ткется у нас на глазах. И в то же самое время исчезает, и тоже на наших глазах.»

Игорь Зотов

Цитаты

«У Симонова текста много, но лучше всего удался ему свой образ — не на страницах книг, а в той жизни, которая все равно теперь кажется приснившейся.

Энергетика прежних жильцов, накопившись за десятилетия, въедается в стены дачи — и ни капитальными, ни тем более косметическими ремонтами ничего не изменишь — разве что более мощной личной энергетикой.

Судьба, вознесшая Фадеева в ущерб писательству (до зарезу ли нужно было ему писательство, если так и не смог отдать ему предпочтение, подпирая литературную работу властью, что для свободного сочинительства гибельно), все равно хранила его, предложив ему выход из ситуации — выход, разрешивший не выйти из образа, сохранить лицо — искаженное, как утверждают очевидцы, болью от выстрела в сердце, — лицо человека, усомнившегося, может быть, во всем, но не в силе своей воли.

Отношения писателя с властью, если уж обойтись без нее нельзя, надо искать не в сохранившихся чудом или по бюрократическому замыслу все той же власти документах, как поступают историки — и правильно, наверное, делают (исходя из своего профессионального кодекса), — а, наоборот, в текстах незаписанных, несуществующих, принесенных в дань тому, что казалось главным, вернее, интерпретировалось властью как главное.

Но что же главнее текстов, чей смысл никем не предписан, какие еще отношения могут быть для писателя важнее, чем отношения с персонажами, поселенными в его судьбе?»

Рецензии:

Тем, кто любит «гениев» лишь за то, что они гениальны, книга Нилина может показаться жестокой: слишком «простыми» людьми оказываются наши классики в реальной жизни. Для тех же, кто не отрицает человеческую природу литературного творчества, «Поверх заборов» — чтение в высшей степени душевное.

«Горький»