Pasternak

5 причин купить:

• Долгожданное издание культового романа в новом оформлении
• Михаил Елизаров — автор бестселлеров «Земля», «Библиотекарь» (премия «Русский Букер») и «Мультики» (шорт‑лист премии «Национальный бестселлер»)
• Продолжение авторской серии «Читальня Михаила Елизарова»
• Православный боевик с элементами достоевщины и тарантиновщины
• Книга вызвала бурную полемику среди читателей и критиков

Цитаты:

«Пётр Семёнович огляделся. Страшная улыбка озарила его рот:

— Мы победили, Борис Леонидович! Мы победили!

Ничто в нём больше не напоминало поруганного интеллигента. Облик его исполнился каким-то древним торжеством, как у демона на средневековой гравюре. Со стороны стеллажей внезапно подул ветер, усиливающийся с каждым мгновением. Шелест колеблемых страниц перерос в многотысячный шёпот. Ветер выдувал с полок вороха бумаг, но они не разлетались, а сбивались в нечто целое, повторяющее очертания неимоверного конского черепа. В темноте распахнулись перепончатые крылья, покрытые неряшливым письмом, будто их сшили из пергаментных черновиков».

«Поверженный Кулешов с неподвижным ужасом видел, как Пётр Семёнович простёр к существу руки, будто попросился в объятия. Крылья с громовым раскатом сомкнулись вокруг него, как если бы захлопнулась раскрытая посередине книга, потом снова распахнулись — и Петра Семёновича больше не было. Удар расплющил его. Оттиск Петра Семёновича оказался впечатанным в большую многосюжетную гравюру на огромном крыле существа. Он был облачён теперь в выпуклые латы и стоял в окружении усатых драконов и грифонов. Внутренний ветер на гравюре колебал штандарт с лилией. Черты Петра Семёновича, искажённые китайским лукавством, были смертельно костисты, но легко узнаваемы. Фигурка повернула голову и живым взглядом уставилась на Кулешова».

«Соседки бросились к столу, и Васильку показалось, что сейчас они примутся жрать мёртвую, как холодец из корыта. Вокруг гроба зажгли свечи. Был ясный день и, чтобы именинные огоньки виднее пламенели, шторы задёрнули. Сделалось в комнате сумеречно. Священник что-то нараспев бормотать начал, соседки от этих слов заплакали, и Васильку тоже стало страшно. Потом гроб со старухой закрыли, снесли вниз, в автобус задвинули и повезли за город, на кладбище. Там испугался ещё больше — земля за оградой будто ощетинилась крестами.

Дедушка говорит, гроб и могилу попы нарочно придумали, чтобы человека смертью испугать».

«Всё на свете имеет душу. Вот растёт пшеница. То, что ты глазами видишь, руками трогаешь и словом „пшеница“ называешь, — это только обёртка, а под ней находится душа, которая делает пшеницу и растением, и словом, и просто зримой. Не будь в ней души, ты бы её и не увидел, притом даже не пшеницу, а вообще неизвестно что. <...> Можно сказать, она — как пар. Умирает человек и холодеет. Вот борщ готовят, кастрюля дымит. Ведь не просто в ней вода кипит: то души из продуктов вылетают. Облако в небе — тоже чья-то душа. Говорят, за горизонтом, куда облака плывут, находится страна умерших. Те, кто верят в это, до заката хоронят, чтобы отходящее на покой солнце прихватило умершего с собой».

«Рай — это зима, весна, лето и осень. Каждое время года — бесконечно, и живёшь, в каком захочешь. Нравится тебе зима — кругом пушистый снег, лёд на реке, и не будет у этой зимы границ и пределов. Надоели холода — сразу выйдешь на границу с весной. Будешь идти из весны в весну, из марта в май. А захочешь прохлады и грусти — выйдешь сразу в осень. А кому нравится, может жить в вечном лете. И вокруг леса, поля, и все без края!»