«Институт» Стивена Кинга — роман о жуткой школе для подростков со сверхспособностями

Стивен Кинг. Институт. М.: АСТ, 2020. Перевод Е. Романовой, Е. Доброхотовой‑Майковой

В 2003 году присуждение Стивену Кингу Национальной Книжной премии США в номинации «За выдающийся вклад в американскую литературу» положило конец затянувшейся дискуссии, кто же Кинг такой — живой классик или просто плодовитый беллетрист, убедительно разрешив вопрос в пользу первого варианта. В России подобной дискуссии не было и быть не могло: все то время, что Кинг издается на русском, он проходил по ведомству даже не бойкой беллетристики, но литературы откровенно мусорной, предельно массовой — такой, что приличному человеку и в руки‑то взять неловко. Об этом говорили (или, вернее, кричали) и обложки, и вызывающе низкое качество переводов.

Российское издание последнего на сегодня романа Кинга «Институт» выглядит как попытка перезагрузки Кинга для отечественного рынка: книга выйдет в оригинальном оформлении (разница с американским изданием только в шрифтовом решении), но, главное, в отличном переводе, выполненном, наконец‑то, с интересом, любовью и уважением к оригиналу. Если дела и правда обстоят таким образом (на что очень хочется надеяться), то выбрав «Институт» в качестве своеобразной кнопки рестарта, издатели не прогадали: именно эта книга имеет все шансы захватить сразу несколько аудиторий — от преданных фанатов Кинга до неофитов, от взрослых до подростков и от «наивных читателей» до интеллектуалов.

Стивена Кинга привычно именуют «королем ужасов», но «Институт» книга не столько страшная, сколько бесхитростно, по‑детски захватывающая. И слово «по‑детски» здесь вполне уместно: главному герою, мальчику по имени Люк Эллис, недавно исполнилось двенадцать лет. Люк похож на своих сверстников во всех отношениях, кроме одного — Люк ненормально, атипично умен, практически гениален. Несмотря на юный возраст он успешно сдает выпускные экзамены в школе, озадачивая этим собственных родителей (любящих, но вполне обычных), а впереди его с распростертыми объятиями ждут сразу два престижных университета.

Однако всем этим прекрасным планам не суждено сбыться, потому что однажды ночью в дом Люка проникнут люди в черных костюмах, и для мальчика начнется совсем другая жизнь: через несколько часов он очнется в очень странном месте, в окружении очень странных детей и совершенно безжалостных взрослых. Довольно скоро и читатель, и герой поймут, что главная особенность похищенных и собранных в Институте (так называется место, куда попал Люк) детей — это паранормальные способности. Так, разнервничавшись, главный герой способен сдвигать легкие предметы без помощи рук, а некоторые из его новых товарищей умеют читать мысли. Над детьми здесь ставят опыты (в диапазоне от неприятных до изуверски‑жестоких), но очевидно, что все происходящее — лишь подготовка к чему‑то куда более страшному. Однако взрослые, истязающие Люка и его друзей, упускают из вида, что их новая жертва — гений, а не просто посредственный телекинетик. И этот гений готов бросить вызов своим мучителям.

«Институт» определенно не относится к категории ужастиков, однако назвать его совсем уж не страшным все же нельзя. Не опускаясь до тривиального «бу!», не злоупотребляя мистикой и кровищей, Кинг, тем не менее находит способ засунуть руку в душу читателя и пошевелить там пальцами. И в первую очередь страх рождается из ощущения искаженного, вывернутого наизнанку миропорядка (кстати, это постоянно чувствует и сам герой). В мире Института не работает простое правило «будь вежливым — и люди отнесутся к тебе по‑доброму», здесь взрослый может совершенно безнаказанно и, похоже, без малейших угрызений совести, причинять боль ребенку, здесь детям разрешено и даже рекомендовано курить и употреблять алкоголь, здесь в глаза бесстыдно лгут о самом важном. И хотя на фоне всего творящегося в стенах Института это, в сущности, совершеннейшая чепуха, именно такие грошовые нарушения базовых и самоочевидных, казалось бы, правил, дестабилизируют (и в конечном счете пугают) сильнее всего, создавая внутри романа атмосферу плотного кафкианского морока.

Поклонники Кинга без труда различат в «Институте» отсылки к прежним вещами писателя — от «Воспламеняющей взглядом» (именно там, кажется, берет начало тема бесчеловечной государственной организации, следящей за детьми с особыми способностями) до «Талисмана» (из всех героев Кинга более всего Люк Эллис похож на Джека Сойера), и от «Гвенди и ее шкатулки» (там впервые у писателя возникает образ подростка, на плечах которого лежит ответственность за судьбу целого мира) до «Мистера Мерседеса», всплывающего в тексте на правах забавной пасхалки. Однако все это не производит впечатления механического повтора хотя бы потому, что на сей раз характерные для Кинга мотивы густо приправлены идеями из «Банальности зла» Ханны Арендт и «Уходящих из Омеласа» Урсулы Ле Гуин — уж не говоря о пресловутой «слезинке замученного ребенка» Достоевского, которая, по сути дела, служит в «Институте» скрытым ключом ко всему тексту. Согласитесь, не так плохо для романа, главное достоинство которого, повторюсь, состоит в том, что от него технически сложно оторваться.