Пятничные чтения: «Усопшие. Shiki. Книга 1» Фуюми Оно

Жизнь в маленькой горной деревеньке Сотоба идет своим чередом. Каждый из ее жителей мечтает о своем: кто‑то хочет вырваться из захолустья, кто‑то, напротив, возвращается к корням, а кто‑то просто хочет жить в тишине и спокойствии, наслаждаясь сельской жизнью. Кажется, что в этом месте ничто и никогда не изменится. Но все меняет переезд в особняк на холме недалеко от Сотобы загадочной семьи, порождая сплетни и пересуды.

Очень скоро в деревне разгорается эпидемия. Странная болезнь лишает людей сил. Они засыпают, чтобы больше уже не проснуться. Местный врач Тосио Одзаки безуспешно пытается разгадать загадку странного недуга и спасти умирающих.

А по деревне начинают расползаться слухи об неупокоенных — восставших из могил мертвецах.

При чем здесь семья с холма? И что предпримут местные школьники во главе с Нацуно Юки, первыми начавшие замечать странности? Вопросов все больше, и ответы на них только предстоит узнать...

Пожарная машина мчалась на север вдоль берега Оми — все выше и выше. Пока что чрезвычайной ситуации не наблюдалось. Непроглядные горы едва угадывались во мраке.

В небе, налитом темной синевой, некрутые перевалы казались черными ухабами. В предрассветные часы государственная дорога пустовала, и за городской чертой пожарные разминулись лишь с еще одним неожиданным порывом ветра, а машин навстречу не попалось ни одной.

Из‑за мнимого спокойствия ночи и пологости подъемов время еле текло. Шоссе извивалось, повторяя изгибы горного ландшафта и реки. Из‑за беззубости склона никто не стал утруждаться строительством тоннеля. А в итоге к северным поселениям приходилось добираться делая крюк через юг. Как обычно. Но

огонь подобные мелочи не волнуют. Он двинется напролом туда, куда его погонит ветер.

От этих мыслей с каждым поворотом желудок сводило все сильнее. Так пожарные и катили покорно по холмам, пока впереди наконец не показались фонари освещенной трасы. Она сверкала среди раскинувшейся долины ослепительной прямой полосой.

За ней высились горы, а за ними, через перевал, находилась Сотоба — бывшая деревня, ныне округ. Там, вдоль горного потока, приютилось около четырехсот домов. Около тысячи трехсот жителей, самое большое из раскиданных в округе горных поселений.

— Ничего не видно, — посетовал молодой напарник, и Ёсино согласно кивнул.

— Сейчас посветлеет, может, хоть дым заметим, — ответил он, а сам удивился странному совпадению.

Перед тем как получить предупреждение по рации, Ёсино как раз читал журнал, который остался от другого пожарного, Маэды, умершего в прошлом месяце. Маэда был из Сотобы. А журнал он когда‑то принес на станцию и еще похвастался, что у них в деревне живет писатель. Полтора года назад дело было. Там опубликовали эссе про Сотобу, и светящийся от гордости Маэда отметил его самоклеющейся закладкой. И вот этот самый журнал Ёсино почему‑то именно сегодня достал с полки.

Кажется, Маэда умер от болезни. Он был чуть помладше Ёсино. Когда родные пришли разбирать вещи покойного, то все забрали. Оставили только журнал в комнате отдыха.

Пока в голове роились эти мысли, Ёсино прислушался к рации. Кажется, даже в центре никаких деталей пока не знали — даже где, собственно, случился пожар.

Ёсино обратился к напарнику:

— А что, ребята из Сотобы так и не вышли на связь?

Тот, не прекращая вслушиваться в служебные частоты, вскинул голову:

— Кажется, на станции никого нет.

— Да ладно?

Ведь их же предупредили об аномальной сухости! На пожарных станциях объявили режим повышенной готовности. Они не могли никого не оставить на посту.

— А начальник бригады?

— Ему позвонили домой, но трубку никто не взял.

— Так он же сменился недавно. Может, позвонили по старому номеру?

— Наверное...

Ёсино цокнул языком. Строго говоря, бригада Сотобы не имела к их станции прямого отношения, но они часто работали вместе. Станция отдавала распоряжения, но о беспрекословном подчинении и речи не шло.

— Ну ведь не может же быть, чтобы и станция, и дом начальника бригады уже сгорели? — не то с тревогой, не то в шутку предположил напарник, и Ёсино нахмурился. Даже если дело приняло совсем скверный оборот, разве они не успели бы отправить хоть какую‑то весточку?

И все же он не мог унять дурное предчувствие. А что, если и в самом деле огонь бушует с такой силой, что и звонить некогда?

Машина еще раз повернула, и между гор на северо‑западе открылся просвет. Вот сваи автомобильного моста, по которому трасса проходит над государственной дорогой. За ярко освещенным мостом — непроглядный мрак. А дальше — что‑то странное. Во тьме, скрывающей все вокруг, рассыпалось порошком алое сияние.

Ёсино вскрикнул вместе с остальными пожарными. Они разом поняли, что произошло самое страшное. Горели не просто дома. Пожар случился в горах. И по яркости свечения было ясно, что ситуация совсем не штатная.

— Да как же так... — пробормотал кто‑то из них. Молодой напарник, задыхаясь, докладывал обстановку по рации. Без поддержки никак. При таком масштабе, да с таким ветром, сил одной маленькой станции недостаточно.

Сколько времени займет потушить такое? Тут счет пойдет уже на дни. А сколько за это время погибнет леса, сколько жертв заберет этот пожар?

Ёсино невольно сжал кулаки, и тут впереди показались фары. Ёсино велел шоферу тормозить, а сам высунулся в окно и изо всех сил помахал рукой встречному водителю, чтобы он тоже остановился.

Самый обыкновенный универсал. Они встали по разные стороны разметки, Ёсино открыл дверь и склонился наружу. Встречный водитель в свою очередь опустил стекло.

— Вы не из Сотобы? — перекрикивая ветер, спросил Ёсино. Дым глаза не щипал — видимо, шквалистый ветер раздирал его в клочья, но во рту все равно оседал отчетливый привкус гари.

В ответ водитель только безучастно кивнул. На вид ему можно было дать около тридцати. В скудном свете габаритных огней выражение его лица было не разобрать, но потрясенным он не выглядел. Правда, лицо и одежда были перепачканы грязью. На мгновенье Ёсино даже показалось, что это кровь. Хотя, конечно, какая кровь — просто игра освещения... Да, разумеется, это просто свет так упал.

— Что у вас там?

Водитель ответил бесцветным (хотя, наверное, просто очень изможденным) и тихим голосом, который, впрочем, не заглушило ветром:

— Пожар в горах. Начался на севере и спустился в деревню.

Ёсино застонал.

— Сильный?

— Очень. Искры — как будто снегопад.

Да, теперь очевидно: худший из возможных сценариев...

— Куда смотрела сотобская бригада? — выругался кто‑то. Молодой напарник докладывал о ситуации в штаб. Ёсино махнул рукой, благодаря встречного водителя. Тот тронулся с места. Пожарные тоже спешили, поэтому Ёсино, уже закрывая дверь, едва скользнул по уезжающей машине взглядом. И чуть не поперхнулся.

Сзади лежал гроб. Ёсино увидел его лишь на мгновение, но зато он буквально впечатался в его сознание. Положенный на опущенные спинки заднего ряда кресел и наполовину завернутый в какую‑то ткань некрашеный гроб с окошечком в массивной крышке, закрытом двойными створками с кисточками.

Ёсино, раскрыв рот, проводил машину глазами. На мгновенье ему даже захотелось окликнуть водителя и остановить, но он одернул себя. Ну, гроб и гроб. Мало ли.

В конце концов, Сотоба как раз славилась своими сотобами и гробами. Судя по виду водителя, в деревне творилось что‑то ужасное. Может, он похватал, что смог, сложил все самое ценное в ближайший гроб с витрины и уехал. Или даже этот гроб заказали, он уже стоял в машине, и водитель как вскочил — так и поехал.

Что‑то Ёсино встревожило, но сейчас не было времени раздумывать о таких мелочах. Надо сосредоточиться на мысли о том, сколько в Сотобе лесопилок и деревообрабатывающих предприятий.

Пожарные снова устремились на север. Проехали под мостом, в очередной раз повернули вслед за руслом руки, и впереди, где дорога поднималась и сужалась, наконец показалась Сотоба.

Один из склонов северной горы уже объяло пламя. Алые языки вовсю пожирали ровные ряды насаженного леса. Черные хребты особенно четко выделялись на фоне неба потому, что по ту сторону склона их подсвечивало зарево. Видимо, пожар вспыхнул севернее деревни и по ту сторону перевала бушевала совсем неистовая стихия.

В машине уже не просто пахло гарью — дым пробивался в салон. К вящему ужасу пожарников, прямо на их глазах огненные языки поднялись от очередного участка склона. Пихты не выдержали схватку с пламенем. Дома, которые стояли выше по склону, тоже загорелись, и от них, точно болотные огни, разлетались панически петляющие лучи света фар.

С неба сыпались искры. Впрочем, нет, не сыпались — валили. И ветер выл, будто началась вьюга.

Ёсино услышал, как застонали его сослуживцы, пораженные совершенно невообразимым масштабом бедствия. Да что тут вообще под силу сделать одной пожарной машине?

Разумеется, ничего они не смогли.

Этот пожар не стал началом череды трагедий — скорее, напротив, венцом. Конечной точкой всего, к чему все украдкой шло с самого лета.

Однако некоторые считали, что все началось еще раньше...Год назад, а может, и больше. Так или иначе, цепочка этих почти неизбежных событий запустилась летом. Предрассветным утром двадцать четвертого июля.

Уже в тот день судьба деревни под названием Сотоба и почти тысячи гектаров горного леса вокруг нее наполовину предопределилась.