Прочти первым: Нейрохирург Эмиль Ахундов, «Без права на ошибку»

За год профессия врача превратилась в самую главную, ответственную, трудную и опасную на планете. Эмиль Ахундов поведает в книге о многих реальных случаях из собственной врачебной практики, о повседневной жизни врачей в доковидную эпоху и во время глобальной пандемии. Эмиль расскажет, почему настоящие врачи так любят свою работу.

Он знает, что человеческий организм умеет подкинуть очень сложные задачки, и в большинстве случаев речь будет идти о жизни пациента. Так что адреналин зашкаливает, мозг работает как самый быстродействующий компьютер в мире, а после каждой успешной операции ты просто на седьмом небе от проделанной работы. Нейрохирург — самая лучшая работа на свете!

Меня часто спрашивают, почему именно нейрохирургия? Мне нравилось в детстве штопать и зашивать мишек и зайчиков, но тогда я, конечно, не думал о том, что это станет делом моей жизни. Поступив в университет, я весь первый курс бредил кардиохирургией, изучал сердце, мне казалось, что интереснее профессии быть не может. Но в 2008 году я посмотрел фильм о Наталье Бехтеревой и ее работе, практически всю свою жизнь посвятившей исследованиям мозга и сделавшей немало интересных открытий.

И тогда я понял, что наконец‑таки нашел то, чем хочу заниматься больше всего.

Окончательно определившись со своими профессиональными интересами, со второго курса я начал планомерно двигаться к своей цели: дежурил в отделении, ходил хвостом за врачами, подметал, помогал, писал, потом начал ассистировать на операциях, и где‑то на четвертом‑пятом курсе мне доверили самому сделать операцию — трепанацию черепа (чуть позже расскажу о своей первой операции подробнее).

После шестого курса я поступил в ординатуру, отучился в Москве два года под руководством крутых кураторов. Руками там мало что дают делать, зато есть возможность посмотреть, как делают серьезные операции классные специалисты.

После окончания ординатуры я вернулся в Волгоград. Здесь живут мои родственники, я хорошо знаком с отделением, а самое главное — здесь у меня огромное поле для развития. А по‑настоящему классный специалист должен постоянно развиваться. Помните Алису в Стране чудес: «Нужно бежать со всех ног, чтобы только оставаться на месте, а чтобы куда‑то попасть, надо бежать как минимум вдвое быстрее!»? Так и нейрохирургу, чтобы не отставать

от ритма жизни, нужно все время учиться. Потому что каждый день появляются новые микроскопы, новые томографы, новые системы навигации, новые эндоскопические стойки, аппараты и приборы. Везде нужно успеть узнать, что к чему.

Это был один из первых спусков в приемное отделение, я только‑только начал дежурить в больнице.

Не знаю почему, но, по‑моему, «спуск» звучит очень романтично и художественно. Спуск — потому что наше отделение находится на седьмом этаже, а приемный покой — всегда на первом, хотя «покоем» это отделение можно назвать с большой натяжкой. Спускались мы на первый этаж на лифте. И это было похоже на спуск шахтеров в забой. Во время моей учебы

шахтеры уже не бастовали, стуча касками по брусчатке Красной площади. А врачи... врачи в нашей стране никогда не бастовали, даже перед смертью Сталина, когда лучших из них увезли на черных «воронках», но уже тогда, на втором курсе университета я понял, что люди работают в больнице не для заработка, а для чего‑то большего. Правда, я не пытаюсь интриговать на ровном месте. Я и сейчас не знаю. И, наверное, никто точно из нас, врачей, не скажет, почему они продолжают врачевать. Заработать можно гораздо больше, будучи блогером вроде меня, но почувствовать цель пребывания в качестве врача на этой планете может только врач. Почувствовать, но не сказать.

Я не могу подобрать слов для описания этого чувства, но, скорее всего, это из‑за моего скудного лексического запаса. Вместо него полки памяти у врачей забиты латинской терминологией.

Про шахтеров я вспомнил еще и потому, что на мониторе одного из врачей на рабочем столе висел демотиватор с фотографией шахтеров, измазанных грязью, с кирками и надписью: «Расскажи им, как ты устал на работе». Сейчас демотиваторы называются мемами, а эта фраза теперь сопровождается фотографией врачей. Нынче мы популярнее шахтеров.

Тогда, на втором курсе, из всех хирургических навыков я владел лишь одним — глазеть на то, как работают другие. И хотя пользы окружающим это давало мало, для меня это было безусловно лучшей учебой.

Глаза и уши пытались уловить все детали. И интонацию в вопросе врача или медсестры, и то, как разрезалась окровавленная одежда, как врачи пальпировали область переломов, в то время как пациент корчился от боли. Но все сразу запомнить было невозможно, поэтому уже через пять минут мозг затуманивался и выхватывал лишь отдельные слова и фразы, которые были загуглены на следующий день, если мне удавалось их вспомнить. Но тот случай мне запомнился надолго. Может быть, из‑за ярко‑алого цвета трусиков этой милой девушки, сливающегося с такого же цвета кровью, которой, надо сказать, было немного.