Прочти первым: «Как пингвины спасли Веронику»

«Как пингвины спасли Веронику» — жизнеутверждающая и наполненная юмором книга, которая вернет веру в добро. Обаятельная, пускай и ворчливая, главная героиня, ее внук и целая колония пингвинов — в истории, которая доказывает, что меняться никогда не поздно.

Эта трогательная книга придется по душе поклонникам романов «Жареные зелёные помидоры в кафе „Полустанок“», «Тревожные люди», «Вторая жизнь Уве» и «Элеанор Олифант в полном порядке». Роман получил восторженные отзывы читателей на порталах Goodreads и Amazon и стал бестселлером.

Полевая база острова Медальон расположена недалеко от берега. С помощью ворчуна‑иностранца, Терри и Дитриха, которые захватили с собой сани, мы с легкостью доставляем туда мой багаж.

Терри указывает на некое подобие хижины из бетонных блоков. Она расположена на каменистой равнине, покрытой льдом. Не произведение искусства, конечно.

— Вот мы и дома! — объявляет она.

В верхней части заснеженного берега, позади хижины, виднеется несколько старинных металлических ветряных мельниц, медленно вращающихся на фоне испещренного облаками неба. Сооружать нечто подобное здесь кажется кощунством, и меня абсолютно не впечатляют эти искусственные уродцы на фоне девственной природы. Но, полагаю, без этого никак.

— У нас есть солнечные батареи, но мельницы тоже вносят свой вклад, — объясняет Дитрих. — Вместе они вырабатывают достаточно энергии для электрических приспособлений у нас на базе.

— Но где же пингвины? — спрашиваю я. Думала, они будут тут на каждом шагу.

— Не здесь, но они недалеко. Видите большой заснеженный склон? За ним располагается их колония. Мы сходим к ним, когда вы передохнете.

Терри толкает входную дверь и ведет меня внутрь. Мы снимаем верхнюю одежду, и мои чемоданы складывают в большой центральной комнате. Мой помощник что‑то шепчет на ухо Дитриху, затем пятится к выходу и исчезает за дверью.

Терри предлагает кофе, но я отказываюсь. Незадолго до высадки с корабля я успела выпить чаю с круассанами. Вместо этого я начинаю осматривать свое жилище.

У одной из стен стоят газовый обогреватель, несколько стульев и большой стол. Тут царит бардак, но это не обычный домашний беспорядок. Многие вещи висят на гвоздях: сковородки, ложки, пластиковые бирки, сетки, всякие странные штуки и предметы с крючками. Не знаю, для чего они, но думаю, что это связано с пингвинами. С потолка свисает моток электрических проводов, их вид меня тревожит. Полки заставлены мутными банками и выцветшими пакетами, а также разным органическим мусором — лишаем, кусочками костей и яичными скорлупками, перьями и скелетами рыб. С радостью замечаю несколько книг.

— Никогда не получается привезти сюда столько книг, сколько хочется, но кое‑что нам удалось собрать за все эти годы, — объясняет Дитрих.

— Не то чтобы у нас было много времени на чтение, — вздыхает Терри. — Теперь, Вероника, я думаю, вы захотите немного отдохнуть.

Ненавижу, когда люди приравнивают старость к немощности. Большую часть последних трех дней я провела запертой без движения в самолетах, а потом на пароме. Кроме того, я на ногах всего два часа, а они уже ждут, что я снова хочу полежать.

В угоду им я сижу на жестком стуле целых пятнадцать минут, а затем встаю и прохаживаюсь по комнате, чтобы продемонстрировать, сколько во мне энергии.

На стенах несколько рисунков, сделанных пером и чернилами, ни один из них я бы не назвала удачным.

— Их нарисовал Дитрих! Чудесные, правда?

Не могу разделить энтузиазма Терри. На рисунках изображены антропоморфные пингвины. Вот хор пингвинов что‑то поет, вот одинокий пингвин сидит на айсберге в плоской кепке и болтает удочкой, вот группа детей‑пингвинов качается на качелях. все они без исключения выглядят нелепо. Дитрих откашливается, как бы извиняясь:

— Это мое скромное хобби. Я рисую их для своих детей, когда выдается свободная минутка. И отправляю по электронной почте, чтобы развлечь их и жену. Терри настояла, чтобы я повесил оригиналы сюда.

Терри улыбается.

— С ними как‑то уютнее.

— Это место было специально построено всего семь лет назад, — рассказывает Дитрих. — База расположена в самой удобной для наблюдения за пингвинами точке. Они проходят здесь по пути от моря к гнездовой колонии, или лежбищу, как мы его называем.

— Лежбищу?

Очень спорное название для места гнездования пингвинов, на мой вкус. Лежбище — это для тюленей.

Дитрих с энтузиазмом рассказывает мне о проекте.

— Наш центр довольно большой, вы сами увидите. Его построили с расчетом на пятерых ученых, проживавших бы здесь в течение всего года, и в первый год так и было. Видите, у нас есть кровати здесь, здесь и здесь.

Он быстро показывает комнаты, и мне не удается понять, какая из них станет моей спальней.

— Но теперь нас осталось трое, — продолжает ученый. — И мы здесь исключительно потому, что согласились работать за неприлично низкую плату. Майк — Еще один ученый. Он сейчас с пингвинами, присоединится к нам позже.

— Значит, вы втроем пытаетесь понять, почему падает численность пингвинов?

— Да. Мы хотели попробовать провести тут еще один год. У нас есть небольшая лаборатория, где можно проводить тесты на образцах. в основном это задача Майка. Также здесь есть компьютерная комната. Она нужна для сбора данных, которые потом мы отправляем в Великобританию. Есть нестабильная интернет‑связь. Но все лучше, чем никакой.

— Но только один рабочий компьютер, — добавляет Терри.

— Второй сломался пару недель назад. Так что сюда всегда очередь, — улыбается Дитрих. — Мы стараемся не драться за компьютер.

Мне не нравится, когда шутят про драки. в них нет ничего смешного.

Я хмуро смотрю на него.

— Не будете ли вы так любезны показать мне, в какой комнате я могу остановиться?

Я замечаю, как они хитро переглядывается.

— Давай сначала покажем веронике удобства, — говорит Терри, мягко направляя меня к самой маленькой комнате, которую я когда‑либо видела.

— У нас есть роскошный туалет, но, боюсь, нет ни ванны, ни душа. С горячей водой у нас тоже не очень.

Раковина довольна большая. унитаз представляет собой несколько ведер и сиденье из пенопласта, подвешенное так, чтобы под ним поместилось одно из них.

Терри и Дитрих снова украдкой переглядываются. видимо, туалет был их козырем.

— Великолепно! — объявляю я, стукнув палкой по полу.

Признаюсь, возраст подарил мне кое‑какие ограничения, но они, конечно же, отнюдь не являются непреодолимыми. Потребуется что‑то более весомое, чем такая уборная, чтобы оттолкнуть меня.

— Отличный туалет. скажите, пожалуйста, где моя спальня?

— Мне очень жаль, миссис Маккриди, — виновато отвечает Дитрих. — Мы были очень заняты и не успели ее подготовить.

— В таком случае я хотела бы поскорее посмотреть на пингвинов.

Оказалось, что Дитриху надо было проследить за разгрузкой запасов продовольствия с того же корабля, что доставил меня сюда (он проходит мимо острова Медальон каждые три недели по пути к более популярным туристическим местам, позволяя ученым пополнять свои запасы). Поэтому в роли моего проводника выступает Терри.

— Вы тепло одеты? — спрашивает она. — Надеюсь, на вас плотное белье. Обморожение — это просто ужасно.

Я выразительно смотрю на девушку. Ненавижу, когда меня принимают за идиотку. Под шерстяным джемпером и флисовыми брюками на мне надето три слоя термобелья, которые купила Эйлин. А пуховик стоил мне триста двадцать пять фунтов. Я так упакована, что с трудом могу пошевелиться.

Мы выходим на улицу. Солнце как раз выглянуло из‑за облаков, и нас ослепила яркая вспышка света. Я осторожно ступаю в своих унтах, упираясь тростью в снег. Терри думает, что моя медлительность связана с плохой физической формой, и пытается взять меня под руку. Я отталкиваю ее. Она сама несет кучу тяжелого снаряжения так, будто рюкзак ничего не весит. Девушка даже не осознает, как здорово быть молодой и сильной. Но в ее возрасте я и сама была не промах.

Снег так сверкает, что мне сложно смотреть на него, даже через солнечные очки с антибликовым покрытием.

Мы с трудом поднимаемся по склону. Он не особо крутой, и идти не так далеко, но я никуда не тороплюсь. То и дело останавливаюсь, чтобы насладиться пейзажем. Справа от меня возвышается гряда фарфорово‑синих гор. Я отмечаю дихотомию их фор — гладкие как стекло в одних местах, рельефные в других. Переливающиеся на солнце потоки талой воды сбегают вниз по скалам. Нижние склоны очень живописны — окрашены лишайниками лимонно‑зеленого, желтого, розового и ярко‑оранжевого цветов.

Когда мы достигаем вершины, Терри привлекает мое внимание.

— Сначала взгляните сюда, — говорит она. — Вы поймете, почему этот остров называется Медальон.

Вдалеке виднеется узкая полоска земли, которая окружает полукруглое озеро. За ним — море. Эта овальная форма и вода в центре — должно быть на карте этот остров и напоминает по форме медальон.

— А теперь посмотрите сюда.

На плоской косе под нами я вижу темные тени на светлом фоне. Это огромная стая маленьких, переваливающихся с ноги на ногу тел. Когда мы подходим ближе, я чувствую распирающее грудь волнение. И с удивлением замечаю, что невольно ускоряю шаг.

— А что это такое розовое? — спрашиваю я у Терри.

— Боюсь вас разочаровать, но это пингвиньи какашки. Их еще называют гуано.

— О!

Видимо, они живут в болоте из собственных экскрементов. Это омерзительно.

— Вы ведь не ожидали, что они будут чистенькими и игрушечными, как на рождественских открытках?

В каком‑то смысле именного этого я и ожидала. Но разочарование быстро сменяется восторгом. Это не просто красивые картинки, это настоящие живые существа, объемные и до неприличия реалистичные. Вот они, смелые и яркие, живут в своем большом шумном сообществе. Грязном, громком, безрассудном, пышущем жизнью и энергией. Я чувствую себя безмерно везучей из‑за того, что нахожусь здесь и имею возможность увидеть их на лоне дикой природы, в их черно‑белом, пусть и слегка комичном великолепии. Несмотря на то, что повсюду гуано, это действительно невероятное зрелище. Их хриплые крики оглушают. К тому же у меня что‑то с глазами. Их сильно жжет, они начинают слезиться. Должно быть, от холода. Я пытаюсь сморгнуть влагу.

Пингвины повсюду. Кто‑то красуется перед противоположным полом, кто‑то спит на животе, кто‑то как будто сплетничает. Другие просто философски смотрят в даль. Вместе и по‑отдельности — они живут свою жизнь. И кажется, их совсем не смущает наше присутствие.

В последние годы мое обоняние значительно ухудшилось, но запах рыбы здесь очень сильный. Какой‑то затхлый, землистый запах.

Терри снимает маленький фотоаппарат с плеча.

— Всегда делаю парочку снимков, — говорит она. — Никогда не знаешь, когда удастся поймать идеальный кадр.

Она присаживается на корточки у края колонии. Некоторые пингвины поворачивают головы и смотрят на нее.

— Они не боятся людей, — объясняет исследовательница. — Нам это только на руку.

— Великолепно! — восхищаюсь я, подходя к небольшой кучке пингвинов, которые чем‑то напоминают стайку подростков на перекуре. Мне хочется изучить каждую гримасу, понять их характер, понять, в чем смысл их существования. Меня охватывает желание быть ближе к ним.

Одному из них, кажется, тоже интересно изучить меня, и он слегка склоняет голову будто бы в знак приветствия. Так мы рассматриваем друг друга какое‑то время, а затем пингвин возвращается к беседе с товарищами. Терри фотографирует, пока я хожу рядом с колонией, любуясь каждым пингвином. Я совсем не чувствую холода. внезапно Терри направляет камеру на меня.

— Не надо! — кричу я, поднимая руки вверх, чтобы закрыть лицо, но опаздываю на пару секунд.

— Извините, — тут же выпаливает Терри. — Просто был такой кадр. Ваше лицо, ваше выражение лица. Вы выглядели совершенно завороженной. Счастливой. Будто другой человек.

Это, честно говоря, вряд ли можно назвать комплиментом. Но в Терри есть нечто такое, из‑за чего на нее трудно обижаться.

— Не переживайте, — заверяет она. — Я не буду использовать это в блоге.

— О да. Помню, Эйлин что‑то упоминала о блоге.

— У него не так много подписчиков, но их количество растет благодаря программе Роберта Сэдлбоу. Я загружаю туда фотографии и рассказываю всему миру, чем мы тут занимаемся.

Она пару секунд возится с камерой, а затем протягивает ее мне, показывая снимок.

Я выгляжу как старушка в снегу.

— Чудесный кадр, не так ли?

— Ничего подобного. — Как мне кажется.

— Ух ты, было бы здорово разместить его в блоге, — продолжает Терри, снова рассматривая фотографию. — Это так необычно. если вы будете здесь, с нами, это привлечет массу внимания. — Терри бросает взгляд на часы. — О боже! нам нужно бежать. Корабль отправляется через сорок минут! Остальные с ума сойдут, если я не доставлю вас вовремя.