Аманда Макклелланд — медсестра Красного Креста и автор книги «
Только неотложные случаи», в которой она без прикрас описывает свою жизнь, работу и обычаи местных жителей в отдаленных местах нашей планеты. Предлагаем ознакомиться с отрывком:
В Зиа я продолжала питаться консервированными томатами и тунцом и спать на полу в доме без дверей и окон. Туалетом мне служило ведро, огороженное куском брезента, натянутого на пару кольев, на заднем дворе. Мне приходилось раздеваться в доме, заворачиваться в полотенце и выносить ведро с водой во двор, потом развешивать полотенце на дереве, скорчившись, прятаться за ним, и там уже мыться.
Длина моей импровизированной занавески для душа была не больше метра, а моя белая задница — единственной на много километров в округе.
Однажды, возвращаясь домой после ежедневных утомительных банных процедур, я почувствовала резкий укус где-то на животе, потом еще один — в спину. Я инстинктивно сдернула с себя полотенце: конечно, по нему ползали муравьи-бульдоги, и я уже вся была в укусах. Чертовы гаденыши! Громко ругаясь, я заскакала по земле, стряхивая их, в одних кедах, и, естественно, в этот момент мимо проходили соседские ребятишки. Какой удар для моей истерзанной гордости!
После пары недель такого спартанского образа жизни, я наняла себе повара — франкоговорящую беженку по имени Анджела, чтобы немного облегчить себе существование, но оно все равно оставалось непростым. Большую часть времени я ходила по уши в опилках и стружке, вся моя одежда износилась. Подошвы любимых резиновых галош растопились, когда мы выжигали подлесок — помню, я ощутила какое-то странное тепло на ногах, а потом галоши полностью расползлись. Одновременно на моих самых прочных джинсах протерлась здоровенная дыра.
Пришлось поехать в Зведру прикупить себе что-то на замену в магазине секонд-хенда. Я отыскала пару громадных резиновых сапог, которые хозяин явно подолгу не снимал: они выглядели так, словно их носили в австралийском высокогорье. Подходящие джинсы никак не находились, и продавцы в один голос навязывали мне юбки, — нет уж, спасибо! Дело в том, что у них продавались джинсы для тощих чернокожих мужчин, а не для белых великанш, как я. У единственной пары, оказавшейся мне в пору, на задних карманах красовались черепа из стразов.
[...]
Беженцы продолжали настаивать на том, чтобы им раздавали мясо, но я не могла его обеспечить, и поэтому сильно удивилась, когда однажды вечером, обходя лагерь, унюхала запах барбекю. Кучка людей сгрудилась возле огня, на котором жарились на палочках какие-то невнятные тушки.
— Это что? — спросила я.
— Крысы, — последовал ответ. — Обычные крысы, из джунглей.
О боже! Люди дошли до того, что уже ели мелких вредителей!
— Да ну, все нормально, — рассмеялись беженцы моей реакции. — Это деликатес, мы их и дома едим.
Меня крысы как-то не соблазняли. Я уже привыкла обходиться без мяса, а пару раз так прямо с трудом отбивалась от угощения. Однажды, когда я сидела на крылечке, мимо проходила группка ребятишек, которые что-то тащили на веревке за собой. Веревка спускалась до самой земли, и к ней был привязан маленький хамелеон.
— Можно посмотреть? — попросила я.
Я взяла ящерку и залюбовалась: глаза у нее вращались на 180 градусов во все стороны, а лапы напоминали крошечные ручки.
— Что вы с ним будете делать? — спросила я.
— Мы его убьем! — объявили дети.
— Что?! — возмутилась я. — Нет! Так нельзя!
В состоянии воскресной расслабленности, я сделала большую ошибку и заплатила им доллар за хамелеона. Я понятия не имела, как с ним поступить, поэтому посадила на ночь в ведро, решив назавтра выпустить обратно в джунгли.
[...]
Я пошла за ними.
— В чем дело?
— Нельзя держать в доме хамелеона! Это очень плохая примета. Мы бросаем дом, если в него зайдет хамелеон.
Я выставила ведро с хамелеоном на задний двор и пообещала команде выпустить его в свою следующую поездку в Зведру. Все еще напуганные, они все-таки согласились зайти назад в дом и начать собрание. С большим трудом я убедила моего шофера отвезти меня в Зведру с хамеленом в ведре. Он не соглашался до тех пор, пока я не пересадила хамелеона в надежный пластиковый контейнер, и, как только проехал метров 600, велел мне вылезать и выпустить его.
Ладно, с хамелеонами урок усвоен, — подумала я.
Пару дней спустя ко мне заявились посетители. Двое мальчишек гордо стояли на веранде, держа в руках нечто, напоминавшее металлический шар. Мой сторож объяснил, что они принесли это, потому что я попросила.
— Пардон? — удивилась я.
— Сказали, ты это попросила, — повторил сторож. Один из мальчишек потряс шар и клик! — он превратился в панголина.
— Вот черт! — воскликнула я. Прямо как в Покемоне!
— Мы слышали, ты таких покупаешь, — сказали мальчишки.
— Что? Нет! — возмутилась я. — Точно нет.
Правда, я никогда раньше не видела панголина, и он мне очень понравился.
— Если ты не купишь, мы его съедим, — объявили они.
Ну черт побери!
— Нет, я ничего не покупаю. Но я его сфотографирую.
Я сделала несколько снимков, мучаясь жалостью к несчастному панголину, но в то же время понимая, что пора поставить точку, пока все не зашло слишком далеко. Но, естественно, это был не конец. Еще через пару дней сторож снова сообщил, что ко мне гости. Я вышла на улицу и увидела троих парней, которые сидели на бревне, держа на коленях детеныша шимпанзе.
Да вы что, шутите, что ли?! — подумала я.
— Слышали, ты покупаешь животных, — сказали они.
Я сделала одну-единственную ошибку с хамелеоном, а теперь, помимо мук совести, мне грозило еще и оказаться в тюрьме по иску от Фонда дикой природы.
— Хочешь обезьяну? — спросили они.
— Нет, не хочу.
— Тогда мы съедим обезьяну.
— Нет, вы не съедите обезьяну!
— Мать мы уже съели, просто подумали, вдруг ты захочешь детеныша.
Шимпанзе протянула ко мне свои крошечные ручонки и прыгнула на грудь. Я едва не разрыдалась.
— Нет, не надо ее есть! — воскликнула я. — Шимпанзе ужасно заразные. Вы заболеете. Никогда не знаешь, какие у них болезни, у этих обезьян.
Переступив через себя, я вернула обезьянку обратно, надеясь, что достаточно их напугала своими медицинскими терминами. Больше я поделать ничего не могла. Заплати я за шимпанзе, и они станут носить еще и еще, поэтому я сфотографировала малютку и отправила их своей дорогой. Но предварительно напомнила, чтобы они всем в деревне сказали, что я совсем-совсем-совсем-совсем-совсем не люблю животных.