Преступниками рождаются или становятся? Рассказывает Кирилл Привалов

«Криминология: история самых известных преступлений» — это книга Кирилла Привалова, автора бестселлера «Яды. Полная история» Новая книга рассказывает о явлении пока что универсальном, интернациональном и вряд ли готовом в обозримой перспективе исчезнуть из современной хроники. «Кримен» по латыни означает «преступление», а криминология — это наука, которая изучает преступника, его личность, причины и следствия совершенного злодеяния.

«И когда они были в поле, восстал Каин на Авеля, брата своего, и убил его» (Книга Бытия 4, 8). Так, согласно Святому Писанию, произошло первое в жизни человечества убийство.

Моисей скупо рассказывает о том, как старший сын Адама и Евы покончил со своим младшим братом. Произошло это после того, как Каин принёс в жертву Всевышнему земные плоды, а Авель — первородных ягнят. И, о ужас! Бог принял жертву младшего брата, а дары старшего отверг. Обуреваемый ревностью и злобой, Каин позвал Авеля в поле и там лишил его жизни.

В легендарной Иудее произошло то, что римляне позднее назовут «кримен» (crimen) — преступление. Отсюда и определение criminalis — преступный, и многие образованные от того же латинского корня слова: криминалитет, криминология, криминалистика... Спрашивается: причём тут латынь? Именно Древний Рим, позаимствовавший у античной Греции её культуру, религию и философию, обозначил те взаимоотношения преступности и законодательства, которые определили в дальнейшем правовую систему Европы. Через кодексы Юлия Цезаря, Феодосия, Юстиниана, Карла Великого, Наполеона и т.д. — вплоть до наших времён.

Впрочем, необходимо важное уточнение.

Общеизвестно, что родиной того, что мы до сих пор называем «демократией», являются древние Афины. Осталось в нашем языке и выражение «драконовские меры». Но какой «дракон» их предпринимал, мало кто помнит. А ведь связано это с юридическим кодексом, который определял наказание за каждый преступный акт и мог быть исполнен только судом. Человека, который написал эти законы, строгие и суровые, звали Драконт.

Именно этот афинянин, провозгласивший политическую полноправность для всех граждан полиса, — важное уточнение — способных служить на собственном иждивении в тяжело вооружённых войсках, реформировал законодательство. Драконовские (мне кажется, всё‑таки правильнее было бы: драконтовские) положения уголовного права были начертаны на каменных скрижалях (по некоторым источникам, на деревянных табличках) и выставлены на городской площади к публичному руководству.

Драконт возглавил «политию» — народное собрание Афин — в VII века до н. э.. Он не был должностным лицом, — скажем, архонтом. Драконт являлся только лидером, зато — каким! Он сумел превзойти существующее тогда государственное устройство.

В то непростое время (а когда оно простое, это столь непредсказуемое время?) в полисе применялись устные законы, находившиеся под контролем аристократов. Однако в Афинах всё увереннее заявлял о себе класс не знатных, но зажиточных — торговцев, землевладельцев, мастеров ремёсел, — граждан, которые начали справедливо претендовать на участие в управлении богатым городом. Драконт понимал, что правовая система в полисе могла быть легко использована аристократами в своих собственных интересах, поэтому и установил в 621 году до н. э. новый кодекс законов. Уравнивающий в правах всех «истинных» граждан Афин.

«Кровью, а не чернилами были законы Драконта написаны», — скажет об этом кодексе древнегреческий политик и оратор Демад (порой эту цитату приписывают Аристотелю). Вот как пересказывает содержание этих драконовых таблиц «отец Истории» Плутарх.

Драконт определил различие между убийством умышленным и убийством ненамеренным, назвал условия, при которых ненамеренное убийство признавалось не наказуемым и допускало примирение родственников убитого с убийцей. Зато кража полевых плодов — например, капусты или яблок — наказывалась смертью, приравнивалась к святотатству, кощунству или предумышленному убийству, ибо это покушение на право собственности, основу государственности. Если же кто‑то берёт в долг и не отдаёт денег, то становится рабом заимодавца...

Смертная казнь занимала главное место в ряду наказаний, определяемых Драконтом. Когда у него спросили причину такого сурового наказания даже за малые преступления, он ответил: «Потому что мелкие заслуживают этого, а за большие преступления у меня нет высшей меры».

Приговор к смертной казни исполнялся в Афинах тремя способами. Первый, применяемый едва ли не с первобытных времён, состоял в том, что осуждённого бросали в пропасть. Эллада, как известно, — страна горная. Второй способ заключался в том, что обнажённого преступника привязывали в пустынном месте к дереву и оставляли умирать от голода, жажды, жары и холода — в зависимости от времени года. Инструментом третьего вида казни был яд. Осуждённого или кололи отравленным дротиком, или давали ему выпить бокал с соком болиголова. Смертью от цикуты был «награждён» знаменитый даже за пределами Аттики философ Сократ.

Свод законов Драконта был настолько суров, что уже в античные времена появилось выражение «драконовские меры», или «драконовы законы». Второе, как мне кажется, более правильно. Кодекс Драконта показался его потомкам слишком жёстким и безжалостным. Не удивительно, что и полстолетия не прошло, как «драконовы законы» — за исключением тех, которые касаются убийств, — были отменены афинским политиком Салоном. Под его эгидой был принят другой свод законов, более умеренных и справедливых. Именно Салона правоведы стран Запада считают основателем современного права. Но и Драконт остался в памяти законодателей за его попытку обосновать равенство граждан перед законом.

Популярность — тяжёлый груз, порой — в самом прямом смысле слова. Если верить легенде, когда однажды Драконт находился в театре на острове Эгина, входившем в состав афинского государства, сторонники законодателя решили выразить политику своё одобрение его действиям. Они в традиционной греческой манере принялись бросать на его голову свои шляпы и плащи. Вещей было столько, что под их тяжестью Драконт, человек отнюдь не мощный физически, задохнулся и скончался на месте.

«Нравиться многим — зло», — вынес в восемнадцатом веке вердикт жизни человеческой немецкий классик Фридрих Шиллер. Автор драмы «Разбойники», который стал почётным гражданином революционной Франции, «подарившей» человечеству гильотину, был убеждён, что со злом надо бороться силой. А разве она — не очередное зло, только в ином обличии? Примеров тому у Истории тьма. Тем паче что у Драконта иже с ним вскоре, всего через несколько столетий, — какая мелочь для вечности! — появились достойные преемники: древние римляне.

В Законах Двенадцати таблиц, принятых в 451‑450 годах до н. э. и регулирующих практически все сферы жизни древнеримского общества, латиняне подробно прописывали специфику преступлений и наказаний. Современное понимание уголовного преступления как социально опасного деяния в Законах Двенадцати таблиц распространяется только на преступления против Римской республики. Все прочие преступления рассматриваются в качестве деяний, наносящих вред лишь отдельному гражданину Рима. Государство — превыше всего!

Любопытная деталь: серьёзность наказания зависела от времени суток, когда было совершено преступление. Например, при совершении кражи в ночное время разрешалось в случае поимки злодея с поличным убить преступника прямо на месте. При этом учинивший расправу освобождался от уголовной ответственности. Однако, в случае, когда совершающий кражу в дневное время защищается с оружием в руках, убийство его могло вызывать неприятные последствия для убийцы. В таком случае законы Двенадцати таблиц повелевали созывать народ для задержания преступника. Но, если вор не был пойман с поличным, на него лишь налагался штраф в двойном размере стоимости украденной вещи. Зато преднамеренный поджог, потрава поля и лжесвидетельствование карались смертью: уличённого сбрасывали с Тарпейской скалы... Казалось бы всё весьма жёстко и чётко. И тем не менее решение о лишении жизни римского гражданина могло быть принято только в специальной «центуриатной комиции»¹. Остаётся добавить: гражданином в Древнем Риме был человек, который имел право участвовать в Народном собрании, принятии законов, избрании должностных лиц. Отличие статуса гражданина в Древней Греции и в Древнем Риме состояло в том, что в Элладе граждане обладали исключительным правом на обладание землей.

«Кримен» называлось у латинян противоправное деяние, которое признавалось уголовно наказуемым. Если такой акт становился фактом, следовали публичный приговор за совершённое преступление и затем — жестокое возмездие. В римском праве мера ответственности за признанное судьями преступление обозначалось заимствованным у греков, великих и вечных учителей Европы, словом «poena». Оно в том или ином звучании вошло практически во все романские языки, долетело несколько модифицированное и до нас, славян. Вспомните понятие «пеня» — штраф, неустойка, вид финансового наказания за невыполнение в срок обязательств.

Хотите знать больше об истории самых известных преступлений? Читайте новую книгу Кирилла Привалова.