Дмитрий Миропольский: «Смерть Распутина – самое громкое политическое убийство XX века»

Название вызывает ассоциацию с романом Льва Толстого, но отсылает к одноименной поэме Владимира Маяковского, одного из главных героев книги.

Действие первой части романа, которая носит название «Мир», происходит летом 1912 года — в пору наивысшего расцвета Российской империи. Начинающий поэт Маяковский впервые приезжает в Петербург и с головой окунается в жизнь богемы. Царская династия готовится отпраздновать свое 300-летие, сборная России участвует в Олимпийских играх, высшая аристократия плетет интриги вокруг Григория Распутина — нового государева любимца, столичная публика самозабвенно развлекается… Жизнь сияет калейдоскопом увлекательных событий, и мало кто понимает близость большой войны, хотя разведчики разных стран уже вступили в смертельную схватку, а штабные генералы срочно разрабатывают планы кампаний и перевооружают армии.

Вторая часть называется «Война». Декабрь 1916 года — это разгар Первой мировой, когда была пройдена точка невозврата: крах Российской империи сделался неизбежным. Маяковский призван в армию, и его судьба удивительным образом переплетается с судьбами великого князя Дмитрия Павловича, князя Феликса Юсупова, думского депутата Владимира Пуришкевича и других участников убийства Распутина.

Третья часть книги носит название «Мiр» и позволяет проследить до наших дней, как жизнь играет судьбами знаменитостей и насколько прочно события 100-летней давности связаны с современностью. Автор приглашает убедиться: та, исчезнувшая Россия очень похожа на Россию нынешнюю. Читатели могут снова вспомнить, насколько хрупок мир и как страшна война. Роман «Тайна трех государей» был продан тиражом более 165 000 экземпляров и стал бестселлером 2017 года. В апреле 2018 года в издательстве АСТ выйдет новый роман «1916/Война и мир». Скажите, насколько сложно соревноваться за успех с самим собой?

Мне кажется странной мысль о соревновании в области литературы. Все же писательство несколько отличается от бега наперегонки или перетягивания каната. Другое дело, что сам автор может постоянно усложнять и разнообразить задачи; может анализировать свою работу и в новом тексте избегать прежних ошибок — я не об орфографии сейчас… Развиваться и расти надо обязательно, только при чем тут соревнование? Цветы растут и ни с кем не соревнуются. К тому же надо иметь в виду, что качество текста, его литературные и прочие достоинства сегодня играют достаточно скромную роль: удачный маркетинг позволяет сделать бестселлером откровенный мусор.

Роман с амбициозным названием «1916/Война и мир» вполне прилично написан, содержит много увлекательных сюжетных линий и, на мой взгляд, заслуживает не меньшего успеха, чем «Тайна трех государей». А насколько успешными будут продажи — скоро увидим. Для впечатляющего результата я сделал все, что мог. Очередь за издательством.

В сети множатся восторженные отзывы на ваш предыдущий роман. А появились ли заблуждения, вызванные прочтением «Тайны трех государей»? Или читатели поняли все тайные смыслы, которые вы спрятали на страницах книги?

Думаю, главное заблуждение, которое возникает при чтении книги, газеты и вообще любого информационного источника, — это уверенность читателя в глубоком знании предмета. Падает самолет — и чуть ли не каждый оказывается специалистом в области аэронавтики, случается пожар — и все кругом знатоки чрезвычайных ситуаций, происходит еще какой-то катаклизм — и опять, куда ни плюнь, в эксперта попадешь. А уж в политике почти любой разбирается на уровне премьер-министра. Жаль, что все, кто может запросто привести страну к процветанию, уже работают таксистами, коучами личностного роста, охранниками и блогерами.

Восторженных отзывов на «Тайну…» действительно много. Были и ругательные — мол, ничего не понять, автор чересчур умничает, и что это вообще за книга? Я готов повторить вслед за великими, что отвечаю за то, что написал, — и не могу отвечать за то, как меня поняли. К сожалению или к счастью, чтобы с толком прочесть хорошую книгу, надо не просто грамоте уметь, но и эрудицией обладать кое-какой, и навыками вдумчивого чтения. Ну а поиск скрытых смыслов текста — это же самое интересное! Настоящая награда для автора — когда искушенный читатель докапывается до таких глубин, о которых писатель только подозревал.

Расскажите о Вашем новом романе «1916/Война и мир».

В книге три части: Мир, Война и снова Мир (в книге – Мiр). В первой части описан мирный период, когда у России дела шли в гору, когда она участвовала в Олимпийских играх, экономика была на подъеме, все готовились отмечать 300-летие дома Романовых. Вторая – это разгар Первой мировой войны, гибель империй, убийство Григория Распутина, ставшее точкой невозврата, когда стало ясно, что Российская империя перестанет существовать. И в третьей части я рассказываю о том, как связана современность с событиями, произошедшими 100 лет назад.

Довелось ли вам совершать литературные паломничества по России, чтобы собрать материал для книг? Какие города зацепили и вдохновили больше всего и почему?

Паломничества — звучит чересчур патетично. Мне довелось немало поездить, увидеть и полюбить многие города России. Но сердце отдано родному Петербургу, и вряд ли это когда-нибудь изменится. Действие большинства моих романов — уже написанных и находящихся в работе — разворачивается в Петербурге. Мне легко представить себе героев в антураже северной столицы и описать их так, чтобы картинку смогли увидеть читатели. Для сбора материала сегодня ездить никуда не нужно, если живешь вблизи громадных библиотек и пользуешься интернетом. Но для того, чтобы проникнуться особенным духом, который есть у любого интересного места, — думаю, надо ездить обязательно. Пожалуй, вряд ли я мог бы убедительно написать о русском Севере, если бы не побывал в Старой Ладоге, Кирилло-Белозерском монастыре и Вологде. Байкал или Самарканд надо тоже хоть раз увидеть. Москва и Рим, Иерусалим и Париж требуют к себе уважения — и взамен делятся кое-какими секретами, совсем не лишними для писателя.

Герои ваших книг — исторические персонажи. Насколько их личные качества отличаются от качеств наших современников?

Среди моих персонажей есть исторические личности, а есть собирательные образы, каждый из которых имеет сразу трех-четырех прототипов, зачастую тоже очень известных. А насчет личных качеств героев прошлого и настоящего… Люди не меняются веками и тысячелетиями, изменяются лишь условия их взаимодействия, антураж, обычаи, приметы быта и прочие третьестепенные детали. Когда-то государя носили в паланкине, потом стали возить в золотой карете, потом в бронированном лимузине. Но страсти, которые создают конфликты и ложатся в основу сюжетов, неизменны с ветхозаветных времен. Любовь, ненависть, страх смерти, хитрость, злоба, жадность — этот набор чувств сопутствует людям на протяжении всей истории. Банальная мысль, и все же: герои Шекспира или Гомера интересны современным читателям потому, что их переживания актуальны и четыреста, и две тысячи семьсот лет спустя. Ромео и Джульетта — это мальчик и девочка из соседнего подъезда. В любом многоквартирном доме не одна Пенелопа ждет загулявшего Одиссея.

Вы много пишете для кино и телевидения. Чем принципиально отличается работа над сценарием от работы над книгой? Что сложнее?

Представьте себе фигуриста и хоккеиста. Тому и другому несложно кататься на коньках: они это делают хорошо, но совершенно по-разному. Или сравните горнолыжника с биатлонистом… Примерно в такой же степени работа писателя отличается от работы кинодраматурга. В книге можно хоть страницу, хоть две, хоть десять отвести на размышления героя. В сценарии такой возможности нет: долгий закадровый текст — это свидетельство беспомощности сценариста. В сценарии нельзя написать: «Герой идет по улице, и мы понимаем, что завтра он сделает то-то и то-то». Вернее, написать-то можно, только грош цена такому сценарию.

У книги всего два автора: тот, кто ее написал, и тот, кто ее прочел. Между ними нет посредника, и сколько складывается пар писатель-читатель, столько получается таких вот уникальных интеллектуальных продуктов. А над фильмом трудится множество народу. Да, сценарист придумывает сюжет, героев и диалоги. Но почитайте титры фильма: каждый из указанных там десятков и сотен человек вносит лепту в результат, который будет показан зрителю. Литературная основа перелопачивается продюсерами, редакторами, режиссерами, художниками, актерами, композиторами, гримерами… Далеко не всегда это идет на пользу делу, но сейчас речь о другом. В кино львиная доля работы за зрителя уже сделана, текст визуализирован, акценты выставлены. Остается только потребить. Я не к тому, хорошо это или плохо. Я к тому, что работа писателя отличается от работы сценариста настолько же, насколько чтение отличается от просмотра фильма.

На презентации романа «Тайна трех государей» вы поделились мнением о том, что эффективная система школьного образования должна быть неким общим сосудом, в котором история и литература, математика и физика слиты воедино. Каким образом роман «1916/Война и мир» поддерживает эту позицию?

Я говорил не о слиянии, а о взаимодействии, о взаимном усилении различных областей знания, которые в школьной программе никак не связаны. Когда школьников пичкают сведениями о Менделееве или Блоке, хотя объективной потребности в этих сведениях у школьников нет, — не очень умно ждать, что ненужная информация будет хорошо усвоена. Но система образования построена именно на свалке обрывков данных в юные головы. Другое дело, если рассказать школьникам, например, что поэт Блок участвовал в расследовании убийства Распутина и был женат на дочери Менделеева, который защитил эпохальную диссертацию о растворах спирта в воде как раз тогда, когда Россия продавала Аляску американцам, и самое непосредственное участие в этой сделке принимал князь Горчаков — однокашник Пушкина по Царскосельскому лицею… Литература будет связана с историей, химией, политикой и экономической географией; одни сведения будут подпирать и дополнять другие, а главное — интересно сплетенное кружево никогда не забудется полностью, в отличие от бессмысленного кома отдельных нитей.

У романов «1916/Война и мир» и «Тайна трех государей» разная проблематика. Они вообще о разном и по-разному написаны. Но их роднит кружево из не связанных внешне событий, которые постепенно переплетаются и складывают то, что в быту называется историей. Я стараюсь эффективно использовать инфотейнмент — от английских information (информация) и entertainment (развлечение). Развлечения с информацией интересны детям и взрослым.

Верите ли вы в существование писательского блока (творческого кризиса)?

Что значит — верю ли? В мире все возможно. Наверное, с кем-то происходит что-то подобное. Не со мной.

Если бы вы не были писателем, в какой профессии хотели бы реализоваться?

Напоминает вопрос: «Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?» До того как удариться в писательство, я довольно успешно реализовался во многих областях. Вполне вероятно, что и нынешнее мое занятие — не последнее. Посмотрим.

Что вы любите читать в свободное время? Есть ли у вас любимое недооцененное публикой произведение?

Сейчас я почти не читаю художественную литературу. Современные авторы давно меня не удивляли, поэтому по возможности перечитываю уже известное. Кроме того, работа над книгами с исторической начинкой требует освоения такого объема разнообразных источников — технической литературы, монографий, исследований, мемуаров, справочников, что чтение рискует перестать быть удовольствием. А значит, надо с особым тщанием относиться к выбору.

Любимые авторы и любимые произведения у меня, конечно, есть. Но перечислять их вслепую, не объясняя, чем они мне интересны и близки, не вижу смысла. Скажу только, что диапазон довольно широк — от Акутагавы до Вагинова с Добычиным и от древних греков до средневековых скальдов и менестрелей.

Что вас вдохновляет? Появилось ли желание попробовать себя в другом жанре?

Мне интересно делать то, что я делаю. Мне нравится процесс — и нравится результат. Жанровыми рамками я не ограничен; если издатели захотят опубликовать что-то помимо историко-приключенческих романов, у меня конечно же найдется, что им предложить.