Шимун Врочек: «Первый межавторский проект, в который я попал, я же и организовал»

Шимун, привет! Как жизнь? Должно быть, самый известный и постоянный вопрос, который тебе задают, однако читатели нашего сайта могут не знать на него ответа. Откуда вообще взялся «Шимун Врочек», если ты по паспорту Овчинников, родился в Кунгуре, а вырос в Нижневартовске?

Приветствую! Все путем, самоизолируюсь вместе с семьей нормально:)

С псевдонимом вышло так. Когда я начал писать, то обнаружил, что уже есть несколько писателей с моей фамилией. Например, отличный писатель‑фантаст Олег Овчинников (привет, Олег!). На конвентах нас часто путают.

Я решил, что слишком много писателей Овчинниковых — тоже не очень хорошо, поэтому мне нужно другое литературное имя. Это было продуманное и взвешенное решение. Минут пять думал.

В итоге я взял псевдоним в честь героя старого польского фильма «Железная рука». Герой там неоднозначный и странный. Но крутой. И фильм мне тогда очень понравился.

Правда, в итоге выяснилось, что героя звали на самом деле «Шимон Мрочек», а я перепутал и назвался «Шимун Врочек». Ну, все к лучшему, я считаю. Вышло даже интереснее. Кстати, в переводе с ассирийско‑чешского это означает: Семен Жуков.

Но о своих уральских и северных корнях я не забываю. Я потомок уральских крестьян, выросший в Сибири.

Если я ничего не путаю, то одной из первых твоих опубликованных книг стал сборник «Сержанту никто не звонит». Как ты умудрился издать сборник, если уже лет двадцать у нас сборники берут как правило только у мэтров, да и то только в том случае, если перерыв между романами неприлично большой?

Это заслуга двух хороших людей: Максима Мошкова, создателя Самиздата, который сказал мне: «Собери, наконец, сборник. Давно пора» и писателя Алексея Пехова.

В то время я писал только рассказы, с романами у меня не очень складывалось. Я собрал сборник и начал отправлять в издательства. Но неудачно.

И тут Алексей Пехов пишет: как у тебя дела со сборником?

Я отвечаю: пока никак.

Пехов говорит: а пришли мне. Леша почитал и говорит: рассказы отличные, но сборник в целом — какая-то солянка, сделай нормальную структуру. Это был отличный пинок. Я так и сделал.

По совету Пехова я отправил готовый сборник в «Армаду». И вскоре получил ответ: издаем, приезжайте подписывать договор. Это было круто. Леша Пехов всегда чертовски убедителен.

«Сержанту никто не звонит» вышел в 2006, в серии «Фантастический боевик». Я получил за него награду фестиваля «Звездный Мост» за лучший дебют, а «Мир фантастики» назвал «Сержанта» одной из лучших книг года. Это было очень приятно.

Как и зачем ты попал в межавторские проекты?

Ради справедливости — первый межавторский проект, в который я попал, я же и организовал. Это был «Кетополис», мрачный мистический паропанк с китами и вивисекторами. Мы с Димой Колоданом придумали этот город и позвали наших друзей, писателей‑грелочников, чтобы обжить его и превратить в крутое место. В итоге «Кетополис» получился проектом так называемой «Цветной волны» российской фантастики.

Смешно, но нам потом пеняли, что мы списали Кетополис с игры Dishonored. Это забавно, потому что роман мы написали в 2006 году (правда, книга вышла только в конце 2011), а игра появилась только в 2012 году.

Хотя некоторые совпадения кроме как мистическими, не назовешь. Особенно, что касается китов.

А в «Метро» меня позвали осенью 2009 года, когда проект только начинался. Я до этого много слышал о Дмитрии Глуховском, о проекте «М‑Е‑Т‑Р‑О» (так до выхода в печать называлось «Метро 2033»). Идея мне казалась просто отличной, но книги я на тот момент не читал.

Думаю, я тогда испытывал иррациональный страх перед первым самостоятельным романом (хотя уже тогда я написал начальные главы «Войны‑56»). Это нормально, через это многие рассказные авторы проходят. Многие писатели пали в борьбе с собственным перфекционизмом.

Поэтому я взялся за первый «Питер», как за учебный проект. Я поставил себе задачу — написать настоящий приключенческий роман по всем правилам голливудского блокбастера, с путешествием героя, с моральным выбором, с четким сюжетом и одной главной сюжетной линией (хотя я предпочитаю как раз многофигурные тексты), с яркими второстепенными героями, с фишками, сюрпризами для читателей и ловушками. История должна была быть универсальной, общечеловеческой, но при этом идеально вписанной в мир «Вселенной Метро». Не все получилось, как я задумывал, но в целом с задачей я справился. Это была тяжелая работа и хороший опыт.

Позже был Этногенез — туда я написал романы «Рим. Последний легат» и следующий, до сих пор не изданный «Рим. Легионы просят огня».

А потом я снова вернулся в «Метро» с книгой «Питер.Война».

Легко ли работать в чужом мире, правила которого придуманы не тобой? Насколько вообще отличается работа над собственными, авторскими мирами от работы в межавторской вселенной?

Я учился на актера и режиссера. Важный навык профессии — проникновение и освоение драматического материала. Нужно сделать чужой мир своим, прочувствовать правила, атмосферу, стиль, что хотел сказать автор. Это бывает сложно, но всегда интересно.

Так что, я не испытываю трудностей с освоением материала. Наоборот, для меня это всегда вызов и особый интерес. Я стараюсь сделать материал своим, разобрать по винтикам, собрать заново, прожить, прочувствовать и создать личную историю в рамках этого мира.

Авторский мир — тут ограничения ставишь себе сам. И далеко не всегда это проще и легче. Иногда так и тянет расширить рамки — а это уже игра в «поддавки».

Но работа над книгой, в принципе, ничем не отличается — что в чужом мире, что в своем. Изучение материала, поиск сюжета, затем создание истории, работа над сюжетом, структурой, разработка героев, проработка деталей и т.д.

Конечно, авторский мир гораздо перспективней для писателя — если он выстрелит, он целиком твой.

А легко ли тебе писать в соавторстве с другими писателями? Какие здесь ключевые особенности?

Я писал в соавторстве несколько раз — и всегда это было интересно, хотя не всегда просто. Опять же, навыки актера и тут пригодились. В актерском учат работать «от партнера», не перетягивать одеяло на себя, а принимать игру, чтобы результат общего труда был лучше сольного. Вот это и есть главное в соавторстве, я думаю. Чтобы сумма получилась в несколько раз больше, чем по отдельности. Целый спектакль, а не отдельные сольные номера.

Конечно, как и в театре, бывают партнеры «сложные», «тяжелые», «трудные», а бывают — органичные, легкие, как воздух.

Пожалуй, одно неизменно. Мои соавторы доверяют мне финальный монтаж, редактуру и вычитку текста. Это очень важно для меня.

Я писал в соавторстве с Виталием Обединым, Дмитрием Колоданом, Александром Резовым, Александрой Давыдовой, Юрием Некрасовым, Владимиром Мистюковым.

Вот с Лялей Брынзой мы много раз хотели написать что‑то вместе — и никак у нас не складывалось. Мы фонтанировали идеями, сыпали искрами, десятки идей, образов, фишек — но вот дальше дело почему‑то не шло. Возможно, мы с Лялей слишком похожи:) Хотя она, конечно, гений. Жаль, что почти не пишет сейчас.

За тобой до сих пор ходит слава одного из самых успешных авторов «Вселенной Метро 2033». А насколько широко она разошлась? На сколько языков переведен «Питер»?

Первый «Питер» переведен на шесть языков (немецкий, польский, итальянский, испанский, венгерский и корейский), второй — пока только на польский. Третий — планируется перевод на польский. Надеюсь, будут переводы и на другие языки.

Какая книга писалась труднее всего, а какая легче, и почему?

Не помню для себя легких книг. Разве что сборники рассказов в этом смысле проще. Там просто умираешь на отдельном рассказе, а потом, когда собираешь рассказы вместе — как огурчик.

Но одной из самых тяжелых и выматывающих для меня книг стал роман «Рим 2», который до сих пор не издан. А одной из самых легких, забавных и веселых — пожалуй, «Принцессы». Я их в сущности не писал, я только собирал и редактировал уже готовые истории — и справился примерно за три года.

Насколько я знаю, раньше ты активно принимал участие в различных литературных конкурсах? Что дало тебе участие в них?

Все верно, я старый грелочник. Играл с самой первой легендарной Грелки по пятнадцатую — не пропуская ни одной. А победил на Грелке только один раз — на девятой, кажется. С рассказом «Хомяки месяца».

Потом еще пару раз возвращался на Грелку, с разным успехом. Но в какой-то момент грелочный драйв для меня закончился, я больше не получаю тех эмоций, как когда-то. А без драйва играть нет смысла.

Грелка дает начинающему автору главное — драйв, азарт, навыки эмоционального и яркого письма, мгновенную обратную связь, отзывы, обсуждения, возможность анализировать и оценивать других. Это творческая лаборатория на колесах и адреналине. Когда у меня была первая сессия на режиссуре Щуки, я себя чувствовал почти как на Грелке. Иногда на конкурсы пишутся самые лучшие рассказы.

Там же, на Грелке, я познакомился с массой прекрасных писателей. Нашел хороших друзей. Что говорить, почти вся Цветная волна российской фантастики родом из Грелки.

Конкурсы — хорошая школа для начинающего автора. Главное, не сидеть там годами.

Как тебе удается писать настолько диаметрально противоположные штуки — светлые зарисовки из жизни и темные жестокие художественные рассказы?

Как‑то само получается. Хотя, думаю, светлое и темное намешано в каждом из нас без меры. Но есть еще важная штука. Не бывает настоящего трагизма без юмора. В чем, например, невероятная сила Шекспира — у него в каждой трагедии масса смешных, светлых и комичных моментов. А в каждой его комедии — есть темные, мрачные моменты. Это ключ к сердцу зрителя/читателя.

Я бы хотел писать как Шекспир. Как Чехов. Как Эдмон Ростан. Как Стивен Кинг и Хемингуэй. Как Шукшин. Как Теннесси Уильямс. Как Тарантино. Как Нил Гейман. Как Высоцкий и Киплинг. Как Виктор Драгунский и Джеймс Эллрой.

В российской фантастике до сих пор жива тема «попаданцев». Что ты о ней думаешь?

Грешен, у меня тоже есть попаданцы. Самый популярный мой рассказ — «Три мертвых бога», как раз фактически о попаданце. Только герой попадает из Древнего Рима в наше время (точнее, в самый конец 90‑х, я написал рассказ в 1999 году), а не наоборот.

Нормально отношусь, особенно к «Янки при дворе короля Артура». Хотя сейчас это практически «эксплотейшен» жанр. Как и ромфант, и ЛитРПГ «попаданцы» сейчас превратились в узкий субжанр, живущий по строгим формальным правилам. И чужие там не ходят... Впрочем, это скорее взгляд со стороны, я мало читаю «попаданцев». Хотя вот серия Михаила Королюка была очень интересна. Как раз бытовой стороной жизни в Советском Союзе 80‑х, а не толканием маховика истории в другую сторону. «Маховик истории» мне там не очень интересен, честно говоря.

Какой жанр больше всего тебя привлекает как писателя?

Разный. Я вообще хочу написать по книге в каждом жанре, стиле и области литературы. Понятно, что это невозможно физически, но задача интересная.

Сейчас я хочу написать ледяной триллер в духе Лихейна, Несбё и Эллроя.

Главное, чтобы по привычке не получился постапокалипсис:)

Помогает ли тебе в писательской работе увлечение театром и кино?

Конечно. Тысячи прочитанных книг дали мне опыт проживания в вымышленных мирах, а театр и кино — помогли освоить инструментарий. Рассказать историю или вызвать чувства? Пожалуйста, говорит театр, вот тебе инструменты, делай. Театр и кино в этом смысле очень практичны. Гораздо практичней литературы, честно говоря.

Следишь ли ты за творчеством коллег по перу? А за чьим?

Слежу. Например, из моего поколения — Карина Шаинян, Дмитрий Колодан, Юрий Некрасов, К.А.Терина, Иван Наумов, Сергей Легеза, Дмитрий Манасыпов, Юлия Зонис, Вера Богданова, Ляля Брынза... и еще многие другие. Интересна «темная волна».

Как ты думаешь, какой жанр фантастики в России сейчас самый недооцененный?

Позитивный:) Шучу.

На самом деле, мы мало обращаем внимания на колоссальный пласт советской культуры. И очень зря. Вспомнить недавний хитовый сериал «Чернобыль» — именно тщательно воссозданный материальный мир Советского Союза дает потрясающее погружение в иную реальность. В «Чернобыле» хватает психологической «клюквы», там скорее действуют скандинавы в мире Советского Союза, но точность в деталях, фактура настолько сильна, что завораживает, погружает зрителя в мир за экраном... В «Чернобыле» чудовищной силы саспенс. Кстати, недавний российский «Спутник» сыграл на этом же поле, практически теми же приемами, что и «Чернобыль». И неплохо вышло.

А еще есть «святые 90‑е», когда, словно тектонические плиты, на территории нашей страны столкнулись два совершенно непохожих мира: Советский Союз и Запад.

Это наше, это мы можем сделать. Психологический технотриллер на основе советской фактуры, с элементами фантастики и хоррора — было бы действительно классно. И я двигаю свою «Войну‑56» как раз в этом направлении.

И конечно, сейчас практически совсем исчезла отечественная космическая фантастика. А я бы почитал «Лунную радугу» или «Звездные корабли», только на современном уровне знаний о мире. Или новую Алису Селезневу.

«Питер», «Питер‑2», «Питер‑3», «Рим», «Золотая пуля», «Как выжить среди принцесс», стоп, что? Я понимаю, что жизнь в женском царстве оказывает своё влияние, вон, мыши уже не справились и отправились на мышиную радугу, но что тебя сподвигло написать про выживание в кругу жены и дочерей?

Темные времена. После внезапной смерти отца в 2015 я на время перестал писать. Мрак, серость, депрессия.

И вот рассказывание этих крошечных историй о Принцессах и советском детстве помогло мне выбраться из черной ямы.

У историй есть волшебная сила. Я уверен.

Будет ли продолжение «Выживания»?

Потихоньку собирается. Года три надо подождать :)

Первые главы «Выживания среди принцесс» ты выкладывал на сайте AutorToday? Что ты вообще думаешь о современных сайтах самиздата? И какой бы ты совет дал начинающим писателям? Куда бы их направил? Варианты «в дурку, учить китайский и работать на завод» тоже принимаются.

Думаю, за ними будущее. Книги все больше уходят в мир элетронки. Это процесс уже не остановить.

Совет начинающим писателям? Закончите свою книгу. Мне часто пишут начинающие писатели «я написал абзац‑страницу‑пролог‑1 главу... оцените, пожалуйста» — и спрашивают, стоит ли писать дальше. Панове, напишите книгу целиком, даже не роман, а хотя бы один законченный рассказ — и тогда будет ясно. Или неясно. А лучше напишите 50 рассказов — для начала. И напишите их настолько хорошо, насколько сможете. Изо всех сил.

Не собрался ли ты часом переквалифицироваться из фантастов в реалисты?

Это вряд ли. Из меня, наверное, получится странный реалист. Я везде вижу чудесное. Фантастика — она в крови.

Забавно, но теперь мне все близкие и знакомые рассказывают интересные случаи. Истории вокруг меня. Они везде. А может, я просто люблю иногда заткнуться и послушать.

Назови, пожалуйста, три книги из числа прочитанных в последнее время, которые хочешь посоветовать прочесть другим.

«Территория» Олега Куваева. Потрясающая книга. Настоящая классика, которую я почему‑то пропустил в детстве. Возможно, был бы сейчас геологом.

«Акулы из стали» Эдуарда Овечкина. У нас появился мастер морской прозы. Это истории о подводниках — но это не байки, а настоящие морские рассказы. Очень смешные, романтичные и страшно талантливые.

«С ключом на шее», Карина Шаинян. Эта книга пока существует только в рукописи, к сожалению. Сейчас Карина выкладывает её в сети — так что можно найти и прочитать. Это великолепный психологический триллер с мистическим уклоном, советское «Оно» в далеком нефтяном городке. Жуткий и увлекательный роман. Надеюсь, эта книга найдет издателя.

Вопрос на злобу дня. Как переживаешь самоизоляцию?

Очень насыщенно. Хочется иногда уже немного и поскучать, что ли.

У меня, если помнишь, была кошка Фифа, одна из героинь «Принцесс». Увы, Фифа отправилась на радугу осенью прошлого года. Дети погоревали, погоревали и убедили меня... завести собаку. Хотя я убежденный кошатник. Чтобы убедить, дети применяли ко мне все виды пыток — от обнимашек и умильных взглядов до смешных картинок с собачками. В итоге мы завели таксу. И тут началась самоизоляция.

Наш такс Рыжий проглотил на улице резиновую рыбку (похоже, это была ловушка догхантера), мы повезли его к ветеринару на операцию, спасибо хирургам, спасли собаке жизнь, — и этот экстрим как раз пришелся на начало режима самоизоляции. А потом пошел долгий процесс выздоровления с кучей таблеток, мазей и процедур, и повторными забегами в клинику. Так что целый месяц мы с женой, почитай, не скучали ни минуты. К тому же дома у нас две принцессы, у которых то школа по зуму, то кружки, то театр, то дистанционный детский сад. И еще неплохо бы поиграть, поесть и поработать. Тут на поспать урвать бы время.

А недавно мне позвонили в четыре часа утра и предложили необычную, интересную работу. Не знаю, что из этого выйдет, но времени и сил она уже отнимает до черта и больше.

Но работа — это всегда хорошо. Лучший кризис — это работа.

И последний вопрос, немного банальный, но на официальном сайте издательства без него никак. Какие ближайшие творческие планы? Есть ли в них место эпичным многотомным циклам?

Есть место и циклам. В планах закончить «Питер. Шторм», четвертую книгу питерской метроэпопеи и взяться за пятую, финальную.

Дописываю и редактирую сборник фантастики «Записки ночью из холодного отеля». За 9 лет у меня накопилось некоторое количество фантастических историй и повестей.

Готовлю книгу «Мое советское детство», это как раз в некотором роде реализм, истории о детстве в Советском Союзе. Это будет смешная и одновременно грустная книга.

Триллер в соавторстве с режиссером и сценаристом Владимиром Мистюковым — «Кожеед». Тот самый, без фантастики, в духе скандинавских отмороженных триллеров про маньяков. Мне кажется, мы написали отличный сценарий, теперь превращаем его в полноценный роман.

И, конечно, в планах «Война‑56», первую книгу из двух я почти закончил. Советский Союз 50‑х против Ктулху, или кого‑то очень похожего на него. Тоже с щупальцами. Военная проза из несуществующего мира.

Спасибо за внимание, друзья! Здоровья, сил, радости вам и вашим близким! Читайте хорошие книги!