Прочти первым: «Список гостей»

«Список гостей» — это герметичный детектив, когда все действующие лица находятся в изолированном от мира месте и один из них — убийца! У английской писательницы и журналистки Люси Фоли события разворачиваются на острове, где на свадьбу известных медиаперсон приглашен весь свет современного общества. Вот только торжество оказывается пропитано ядом старых обид, и остров довольно скоро превращается в царство лжи, интриг и преступлений.

В 2020 году «Список гостей» получил премию The Goodreads Choice Awards и был признан бестселлером по версии The New York Times.

За день до этого

ДЖУЛС

Невеста

— Папа! — возмущаюсь я. — Ты перепугал бедную Ханну!

Она, конечно, слегка перебрала, раз вот так выронила бокал. Неужели правда надо было устраивать такую сцену? Я подавляю раздражение, пока Ифа незаметно снует вокруг нас с метлой.

— Прости, — ухмыляется папа, когда заходит в комнату. — Мне так хотелось вас напугать.

Его акцент звучит отчетливее обычного, вероятно, потому что здесь он чувствует себя почти как дома. Он вырос в Гэлтахте — в той части Голуэя, где говорят на ирландском языке — недалеко отсюда. Папу нельзя назвать крупным мужчиной, но места он занимает много: внушительный рост, широкие плечи, сломанный нос. Мне трудно оценить его со стороны из‑за того, что он мой отец. Но, пожалуй, незнакомец мог бы назвать папу бывшим боксером или кем‑то вроде того, а не успешным застройщиком.

Северин, последняя папина жена — француженка, практически моего возраста, состоящая на одну треть из декольте и на две трети из подводки для глаз, — скользит за ним, откидывая длинную гриву рыжих волос.

— Что ж, — обращаюсь я к папе, игнорируя Северин (с ней без толку разговаривать, пока она не пройдет отметку в пять лет — папин рекорд). — Ты приехал... наконец‑то.

Я знала, что они должны сейчас приехать, потому что просила Ифу заказать лодку. Но все равно гадала, не придумает ли он какую‑нибудь отговорку, чтобы не приезжать сегодня. Это случилось бы далеко не в первый раз.

Я замечаю, что Уилл и папа исподтишка оценивают друг друга. Как ни странно, в компании отца Уилл кажется немного меньше, непохожим на себя. Глядя на него, в этой отглаженной рубашке и брюках, я беспокоюсь, что папе Уилл покажется эдаким привилегированным мальчишкой из дорогущей школы.

— Поверить не могу, что вы видитесь впервые, — говорю я. И это уж точно не потому, что мы не пытались. Уилл и я специально полетели в Нью‑Йорк пару месяцев назад. И потом узнали в последнюю минуту, что папу срочно вызвали по работе в Европу. Я так и представляла, как наши самолеты пересекаются над Атлантическим океаном. Папа — это мистер Занятой Человек. Слишком занятой, чтобы познакомиться с женихом дочери до свадьбы. Ничего нового, черт бы его побрал.

— Рад с вами познакомиться, Ронан. — Уилл протягивает ему руку.

Папа не обращает на это внимания и хлопает моего жениха по плечу.

— Знаменитый Уилл, — произносит он. — Мы наконец‑то встретились.

— Пока еще не такой знаменитый, — смеется Уилл, победно улыбаясь. Я морщусь. Какой промах. Это прозвучало как бахвальство, а я почти уверена, что папа говорил вовсе не о шоу. Он не очень жалует звезд, да и вообще всех, кто зарабатывает деньги не тяжелым трудом. Папа добивался всего сам.

— А это, должно быть, Северин, — Уилл тянется к ней, чтобы поцеловать в обе щеки. — Джулс мне так много о вас рассказывала, как и о близнецах.

Нет, не рассказывала. Близнецов, последних папиных отпрысков, я не пригласила.

Северин жеманничает и тает под обаянием Уилла. От этого папа тоже вряд ли подобреет к Уиллу. Хотела бы я не думать о мнении отца. И все же вот она я — стою, оцепенев, и наблюдаю, как они ходят вокруг да около. Какое мучение. Я расслабляюсь только когда Ифа сообщает, что ужин вот‑вот подадут.

Ифа — мой человек: организованная, способная, сдержанная. В ней есть какая‑то холодность, отстраненность, которая может кого‑то отталкивать. А мне она нравится. Я не хочу, чтобы кто‑то притворялся моим лучшим другом, когда я ему плачу. Ифа мне понравилась с того самого момента, как мы впервые поговорили по телефону, и я даже думаю, не согласится ли она бросить все это и пойти работать в «Загрузку». Может, она и выглядит какой‑то домашней, но в ней есть сила.

Мы идем в столовую. Мама и папа, как и задумано, сидят по обе стороны стола — на самом большом расстоянии друг от друга, насколько это возможно. Я правда думаю, что мои родители не говорили друг с другом с девяностых годов, и, пожалуй, лучше бы так и осталось, чтобы выходные прошли спокойно. А вот Северин сидит так близко к папе, что с таким же успехом могла бы уже сесть к нему на колени. Гадость. Она, конечно, моложе его в два раза, но ей все равно уже больше тридцати, а не шестнадцать.

Хотя сегодня все ведут себя нормально. Думаю, несколько выпитых бутылок Боллинже 1999 года сыграли в этом не последнюю роль. Даже мама любезничает, уверенно исполняя роль счастливой матери невесты. Казалось, актерским мастерством она пользовалась только в реальной жизни, а не на сцене.

И вот заходят Ифа с мужем, неся наши закуски: кремовую похлебку с петрушкой.

— Это Ифа и Фредди, — представляю я их остальным. Но не говорю, что они наши хозяева, потому что в выходные этот статус принадлежит мне. Я плачу за эту привилегию. Вместо этого я выбираю другие слова. — «Каприз» принадлежит им.

Ифа слегка кивает.

— Если вам что‑нибудь понадобится, обращайтесь к нам, — говорит она. — Надеюсь, всем здесь понравится. А завтрашняя свадьба — первая на острове, так что она будет особенной.

— Здесь очень красиво, — вежливо замечает Ханна. — И еда выглядит восхитительно.

— Спасибо, — подает голос Фредди. Я вдруг осознаю, что он англичанин, — почему‑то я считала, что он тоже ирландец, как и Ифа.

— Мы сами собирали с утра мидии, — благодарно склоняет голову Ифа.

Как только на стол накрыли, гости снова начинают разговаривать, за исключением Оливии, которая сидит, молча уставившись в свою тарелку.

— У меня такие приятные воспоминания о Брайтоне, — говорит мама Ханне. — Я даже играла там пару раз.

Боже. Такими темпами она скоро начнет рассказывать, что занималась сексом на камеру для артхаусного кино (его так и не выпустили, наверное, сейчас оно на каком‑то порносайте).

— Вот как, — отвечает Ханна, — а нам так стыдно, что мы почти не ходим в театр. Где вы выступали? В Королевском театре?

— Нет, — говорит мама с той высокомерной ноткой, которая появляется в ее голосе, когда она может опозориться. — Это локальный театр. Называется «Волшебный фонарь». Он находится на Лейнс. Ты его знаешь?

— Э‑э‑э... нет, — протягивает Ханна, а потом быстро добавляет, — но как я уже сказала, мы постоянно сидим дома, так что я не знаю даже самых хороших мест.

Ханна такая добрая. Это один из немногих фактов, которые я о ней знаю. Эта доброта как будто... льется из нее. Я помню, что, когда встретила Ханну первый раз, подумала: «А, так вот кого хочет Чарли. Кого‑то милого. Доброго и заботливого. Я ему совсем не подхожу. Слишком злая, слишком напористая. Он никогда меня не выбрал бы».

«Я больше не ревную к Ханне», — напоминаю я себе. Возможно, когда‑то Чарли и был красавцем из парусного клуба, но теперь он размяк, а на месте плоского загорелого пресса теперь белеет брюшко. И в своей карьере он тоже не развивается. Если бы я была с ним, то он уже добивался бы позиции директора. Ничто так не отпугивает, как отсутствие амбиций.