Материал для рассказов писатель берет там, где находит, то есть из своей жизни, на перекрестке прошлого и настоящего.

Наверное, суть историй в том, что они создают эффект присутствия. Я могу рассмотреть то, чего никогда не видел. Я могу наделить лицами горе и любовь, жалость и Бога. Я могу быть храбрым. Я могу снова заставить себя чувствовать.

Он помнил прощальный поцелуй в тот вечер у ее двери. Вот, думал он, когда надо было на что-то решиться. Например, взять ее на руки и на руках внести вверх по лестнице в ее комнату, потом привязать к кровати и всю ночь касаться ее колена.

Война определялась выносливостью и силой, умением таскать груз, механической инерцией, она стала разновидностью пустоты, лишенной желаний, ума, совести, надежды, человеческих чувств.

Они боялись умереть, но еще больше боялись выдать свой страх.

Война — это ад, но эта аксиома не передает и половины реальности, потому что война — это еще и тайна и страх, приключение и храбрость, открытия и святость, жалость и отчаяние, тоска и любовь.

Днём они сносили снайперский огонь, ночью их накрывало артобстрелами, но главным был не бой, а бесконечный марш, от деревни к деревне, без смысла, без цели, ничто не завоёвано, ничто не потеряно.

Они желали счастья, не зная ни что это такое, ни где его искать, и от этого их желание становилось еще сильнее.

Любовь, думал он. В чем состоит одна из правд. Ее нельзя потерять, даже если пытаешься.

Суть в том, — писал он, — что некуда идти. Не просто в этом паршивом городишке. Вообще. В моей жизни. Меня словно убили во Вьетнаме... Сложно описать. В ту ночь, когда прикончили Кайову, я вроде как утонул вместе с ним в нечистотах... Такое чувство, что я все ещё по уши в дерьме.