Ей нравилось, что снег пушистый. Холодный, а нежный. И немой. Не сравнить с дождём. Дождь говорливый, а снег — немой.

Старуха была «с приветом» и сейчас пыталась передать мне этот привет.

Я давно заметил, что люди немного глупеют к вечеру. Днём ещё как-то держатся, а к вечеру глупеют прямо на глазах: часами смотрят телевизоры, много едят.

Хорошо, хоть стольник вернули, — думал он. — Да и на сорок рублей удалось, пожалуй, нахамить. Одна «свинья двухмордая» червонца стоит.

И поверьте мне: гениальность, даже пониженная, всегда всё таки лучше повышенной бездарности.

А на кой нам пёс это новое? Нас и старое устраивает. А то понаделают повсюду нового, не знаешь, куда и нос засунуть.

Человеческое терпение имеет границы. Оно похоже на яичную скорлупу, внутри которой зреет усталость, отчаяние, гнев. И вот лопнула скорлупа терепения, и страшный цыпленок гнева выскочил на свет и кинулся клевать дошкольника.

– Жизнь пресна, – говорила графиня. – Все так однообразно и безобразно, что ее просто хочется вывернуть. Без выверта пусть будут только доллары.

Вообще-то кулак был не такой уж безумно большой. Скорее средних размеров. Балалаечный кулачок.

Вот это фамилия! — подумал Вася. — Болдырев! Как будто самовар в воду упал. Наверно, начальник!